Рогатый берспредел - Дмитрий Анатольевич Гришанин

с текущей позиции было практически невозможно. Потому, в любом случае, следующим ходом мне придется перемещаться ей на спину. Вот и выходило, что выбранный мною отчаянный перелет в центр пентаграммы на топоре не только повышал точность нанесения смертельного удара погонщику-орку, но и выводил сразу на оперативный простор для решения главной системной задачи.

Умница Зараза своевременно подыгрывал моей задумке и практически одновременно с вертикальным взлетом хозяина в дождливую высь встал в нашем секторе на дыбы. Спрятав таким макаром опустевшую спину от погонщика-орка, он дал мне дополнительные шансы скрыться в дождливой воздушной пелене и долететь до цели незамеченным.

В подтверждение нашего удачного взаимного маневра, снизу раздалось раздраженное шипенье погонщика-орка:

— Да угомони уже своего ревуна! — направленное в адрес рогатого исполина. Вздыбленная на задних копытах многометровая туша которого в моменте изрядно возвысила крылатого быка с краю над центральной частью пентаграммы-пирамиды и вызвала тем самым лютое раздражение переставшего быть «царем горы» распорядителя. — А то!..

Озвучить погонщику-орку угрозу помешал уже, разумеется, я. Из дождя внезапно рухнувший бедняге на голову.

Первый удар топором пришелся по кисти сжимающей пронзатель руки. И здоровенное бревно-копье, с отсеченной ладонью, падает на спину альфы. Шокированный от внезапной атаки и болевого шока погонщик-орк реагирует на возникшую смертельную опасность с замедлением, и я успеваю отшвырнуть его подальше от пронзателя. Прикосновение к которому, вроде как, способно вернуть серошкурого ублюдка практически с того света — а оно мне надо?

Шипя проклятья, погонщик-орк бросается мне в ноги, в отчаянной попытке дотянуться до пронзателя второй невредимой рукой. Но встречный двойной-рубящий в моем исполнении, разрывая его широкую грудь практически на две отдельные половинки, ставит конечную точку в нашей взрывной сшибке.

Соскользнув с топора, фонтанирующий черной кровью погонщик-орк спиной заваливается на лобастую башку своей полумертвой альфы и начинает плавно соскальзывать вниз. Тут же почуявший свежую кровь монстр изнанки вдруг на миг оживает. Широченная клыкастая пасть альфы распахивается в жутком оскале. И серошкурый мучитель тут же проваливается в нее целиком и мстительно проглатывается, даже не жуя… Преображение альфы из жалкой в смертельно опасную длилось считанные секунды. Но мне и этой малости хватает за глаза. Проняло аж до пят. Так что даже на относительно безопасной хребтине монстра стало вдруг, как босиком на раскаленных углях.

Отвлекая от начавшейся неврастении, очень вовремя перед внутренним взором загорелось системное уведомление:

Внимание! За убийство погонщика-орка 10 уровня развития вам единовременно зачисляется 71483 единиц живы.

И тут же, едва успел дочитать первое, текст перед внутренним взором сменилось новым системным логом:

Внимание! За успешное выполнение индивидуального призового задания: по уничтожению за означенный временной интервал дополнительно трех погонщиков-орков девятого и выше уровня развития, под ваш личный контроль переходит обещанная локация «ДесятьУлицОзероПарк».

— Да ладно, — выдохнул я потрясенно. — Это че, получается: задания Зыбкого мира по-прежнему активны?

Как видишь, — раздался в голове насмешливый голос Психа.

Но толком расспросить наставника дальше не удалось. Потому как, пока топтался по бугристой хребтине монстра изнанки и вчитывался в текст двух поряд системных оповещений, положение израненной альфы под ногами вдруг резко еще более ухудшилось. Удерживающие пленника шипастые цепи, словно в отместку за сожранного альфой погонщика-орка, вдруг стали круто затягиваться прямо у меня на глазах. И задушенный за считанные секунды под ногами зверь, с вывалившимся безвольно языком, уже отчаянно задергался в предсмертных конвульсиях.

На уровне интуиции тут же приходит понимание, что такая смерть, устроенная своей зверюшке постфактум почившим погонщиком-орком — ведь цепями ж альфу сковал лично он — абсолютно не выгодна мне, потому как наверняка запустит далее через таинственный функционал пентаграммы процесс последующего слива в реальность накопленной в источнике некротической энергии. И в сложившемся цейтноте я не смог придумать ничего лучшего, как подобрать с загривка альфы чудом удержавшийся там до сих пор пронзатель сгинувшего распорядителя.

И бинго, блин!

Этот мой спонтанный порыв оказался пресловутым спасательным кругом. Ситуация с «взбесившимися» цепями мгновенно нормализовалась. Цепи спокойно разъехались до первоначально размера. И альфа, судорожно втянув обратно в пасть язык, сперва зашелся в хриплом кашле с выступившей на зубах кровавой пеной, но наконец с грехом пополам сделал-таки первый спасительный вздох.

Однако далее уже со мной начала творится лютая дичь.

Уже с не иллюзорном пронзателем в левой руке мне приоткрывается вдруг завеса тайны о происходящем тут кровавом ритуале. Мои глаза вдруг, словно рентген, насквозь просвечивают тела окружающих смертников, атакованных на центральном пятиграннике черепами личей. Я вижу, как зловещая багровая дымка зарождается в телах еще зомбаков вокруг мест укушенных снаружи черепами. Как дымка эта стремительно перетекает от мест укусов в центральную верхнюю часть тела и там скапливается, концентрируясь, внутри сердца и легких. И как под давлением этой концентрированной дымки вдруг пробуждается и начинает заново биться гоняющий кровь моторчик, и сокращаются следом от первого глубокого вздоха легкие… Вторым этапом откровения мне вдруг приходит понимание, что смертельный удар пронзателя, направленный в нужную точку, разрывая одновременно сердце и легкие, мгновенно высвобождает всю сконцентрированную в них только что, скопленную в жизненно важных органах, энергию. Ту самую пресловутую некротическую энергии, что от контакта с пронзателем мгновенно воспламеняется внутри глубокой раны и за считанные мгновенья буквально выжигает тело изнутри, только что окончательно упокоенное смертельным ударом. Прогоревшая изнутри жертва через пару секунд осыпается пеплом. Но не простым, а опять же до предела насыщенным все той же уцелевшей в огне некротической энергией. Далее осыпающийся на альфу пепел без остатка затягивается специфическими ранами зверя, исполненными в виде темных рун-накопителей. И собираемая таким макаром энергия копится внутри огромного тела альфы, формируя постепенно гигантский контейнер-источник. Завихрения багровой центрифуги которого, размером примерно с двадцативедерную бочку, я прямо сейчас наблюдал под ногами, жутким чужеродным ренгеном поневоле просвечивая тело альфы… Ну и под занавес навеянного чужим пронзателем откровения пришло еще понимание, что в текущем состоянии уже сформированный внутри альфы источник некротической энергии заполнен примерно на восемьдесят процентов. То есть в многострадальную тушу альфы еще можен поместиться примерно пять ведер некротической энергии. Учитывая же, что с каждого замбака, оживленного черепами и окончательно упокоенного пронзателем, через поглощенный пепел сцеживалось примерно полстакана некротической энергии, колоть жертвы мне еще предстояло здесь пипец как долго.

Но, что поделать, дело есть дело. К тому же, пока зависал и переваривал нюансы нахлынувшего откровения, продолжавшие беспрерывно фигачить в пентаграмме помощники уже буквально запрудили все рамки пятигранника отоваренных черепами смертниками. Аж четверо из которых уже орали от лютой боли в только-только ожившем теле. Ну, как