Рогатый берспредел - Дмитрий Анатольевич Гришанин

толпы осуществлялся местными «копами» так быстро и четко, что Зараза спокойно шагал по открывающемуся перед копытами проходу до центральной части могильника не только без единой задержки, но даже и без малейшей потери изначально набранного темпа.

Конечный, неожиданно просторный круг свободного пространства диаметром примерно в сотню метров охраняли от напора толпы зомбаков все те же рыцари-скелеты, плотная цепь из стальных фигур которых опоясывала периметр здоровенного круга. При нашем же приближении, шестерка упрежденных призраками стальных стражей-истуканов из вышеописанной линии оцепления, тесня толпу и формируя последние метры безопасного коридора, раздалась в стороны нам навстречу. Однако тут же вернулась обратно на свое место, едва все копыта питомца переместились из толпы в пустынный внутренний круг.

Здесь Заразе поневоле пришлось почти сразу же остановиться. Потому как лихо выскочивший из урчащий толпы питомец сперва крайне неприятно сверзился с хрустящего хитинового настила на примерно полметра вниз, захлюпав копытами по вязкой земляной грязи, и тут же едва повторно не навернулся, с разгона душевно приложившись передними ногами о неожиданно выскочившую преграду полутораметровой высоты, из крепкого, как гранит, спрессованного хитина. И все это досадное происшествие случилось так быстро (буквально за секунду), что я попросту не успел предупредить слепого напарника. К счастью, рогатому здоровяку хватило сноровки удержать равновесие и, стерпев коварную подножку, без звука устоять на ногах.

Причиной же случившегося с питомцем досадного происшествия стала гигантская пентаграмма, выложенная внутри круглого пустыря в центре могильника. Причем линии, составляющие ее внешнюю окружность и внутреннюю пятиконечную звезду, были вовсе не начертаны на земле, а монументально выложены из блоков спрессованного хитина одинаковой полуметровой ширины, но различной высоты. От минимальной — в полметра — на внешней окружности, до возрастающей постепенно — с полуметра до трех метров — от лучей звезды к центральному пятиграннику пентаграммы. Учитывая же, что внутри высоченного пятигранника распятым на знакомой шипастой цепи оказался зверь изнанки стадии легенда, схожей с Заразой комплекции, бронированный хребет которого и жуткая клыкастая пасть возвышались еще на добрый метр над высоченным ограждением, вся конструкция монументальной пентаграммы вместе с центральным пленником, со стороны являла собой еще и эдакую пирамиду.

В несчастном пленнике кровавого ритуала — подсвеченным, кстати, на карте квеста главной целью задания, и являющемся, соответственно, источником зловредного некротического излучения — я с грехом пополам опознал чрезвычайно редкую и невероятно ценную альфу гончих мрака. Сплошь изрезанный непонятными рунными знаками некогда могучий зверь теперь, буквально утопая в собственной крови, являл собой жалкое зрелище. От чудовищного истощения бедняга давно бы уже рухнул вниз своей пятистенной тюрьмы-загона, но впивающие в распятую плоть шипастые цепи удерживали окровавленного зверя на ногах.

А на вершине этой чудовищной пирамиды — примерно в районе холки закованного в шипастые кандалы монстра — суетился, как пресловутый Фигаро, погонщик-орк с неизменным пронзателем в руках.

Однако и, помимо серошкурого безусловно главного здесь распорядителя, внутри пентаграммы творить беспрерывный кровавый ритуал погонщику-орку помогали так же еще пятеро безликих великанов — закутанные в знакомые непроницаемые балахоны стажи-личи, с длинными резными посохами такого же угольного цвета, как и их пышные одеяния. Помощники погонщика-орка тоже возвышались на спинах обездвиженных жуткими цепями монстров изнанки — не таких редких, как центральная альфа, а куда как более распространенных в местном дождливом климате тараканов-переростков ыыбжей. Беглый осмотр пристальным взглядом показал, что двое из пяти дополнительно плененных тварей изнанки были стадии динозавр, а остальные три — стадии король. Все пять «подставок» для личей находились, соответственно, внутри пяти треугольных загонов, образованных лучами пятиконечной звезды до пересечения со стеной центрального пятигранника. И все пятеро были точно так же, как центральная альфа, жесточайшим образом с головы до кончиков когтистых лап иссечены непонятными кровоточащими знаками. Соответственно, возвышающие на их спинах стражи-личи, подпитываясь за счет жизненной силы порабощенных монстров, творили в поддержку лидеру свое черное колдовство.

Еще по ступенчатым брускам-дорожкам внутренней звезды пентаграммы от упирающихся в окружность и максимально приближенных к земле кончиков лучей к самым высоким а конструкции стенам центрального пятигранника беспрерывной чередой косолапили зомбаки, поочередно запускаемые на острия лучей внутренней звезды то здесь, то там охраной внешнего периметра. Далее, словно мотыльки на огонь, зомбаки сами, без каких-либо понуканий, по узкой ступенчатой дорожке косолапили к пятиграннику, заботливо контролируемые и, при необходимости, поддерживаемые с боков призраками-помощниками. Доковыляв же до ближайшей из пяти центральных высоченных стен, зомбаки подвергались тут же коварной атаке с тыла от роя черных черепов, срывавшихся с навершия посоха ближайшего стража-лича.

Поначалу бесчувственным зомбакам было плевать на укусы злобных порождений темного колдовства. Облепленные черными черепами с головы до пят они продолжали спокойно шагать по кромке стены центрального пятигранника, не пытаясь даже отмахнуться от хищных порождений темного колдовства. Но это равнодушное спокойствие их длилось не долго. Уж не знаю, что там за жуткие чары несли в себе укусы черных черепов, но под их воздействием, с урчащими зомбаками за считанные секунды происходила обратная метаморфоза. И искусанные черепами зомбаки, не пройдя и десятка шагов по выбранной центральной стене, вдруг по новой оживали и превращались обратно в живых существ. Зверски искусанных и истекающих кровью. Но невольно вырывающийся из их глоток отчаянный крик тут же обрывался, прерванный ударом милосердия пронзателя погонщика-орка. После которого мгновенно растворялись в воздухе все облепившие жертву черные черепа, и уже окончательно упокоенное тело, фонтанируя кровью из многочисленных укусов, с фатально пробитой грудью, беззвучно срывалось со стены и падало внутрь пятигранника. Однако едва начав заваливаться вниз, с мертвецом происходила очередная метаморфоза: не пролетев и метра, окровавленное тело вдруг развеивалось облаком серой пыли, словно коснулось невидимого оголенного провода под запредельным напряжением. И прах жертвы, завертевшись тут же тугой воронкой, буквально вкручивался в одну из ран-знаков на теле монстра-пленника — бедняжки альфы под ногами у погонщика-орка.

Судя по судороге пробегающей по телу измученного монстра после каждого такого поглощения праха, эта процедура была крайне болезненной. Но свыкшаяся с болью альфа не могла уже даже скулить и лишь молча давился кровавой пеной, забившей клыкастую пасть. Вероятно, мучительная смерть зверя стадии легенда — ждать которой, судя по жалкому состоянию монстра, было уже не долго — и должна была спровоцировать мощнейший выброс в реальность некротического излучения, формирующегося через жуткие муки пока что в монстре-источнике.

Спокойно оглядеться на месте проведения кровавого ритуала мне удалось по той простой причине, что его распорядитель, с головой погруженный в непрерывный процесс казни облепленных черепами зомбаков-смертников, попросту не заметил нашего с Заразой появления в одном из дальних пустых секторов между