Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

понимать, что эта его затея Карлу пришлась не по душе. Сам генерал беседовал с юристом Альбертом. И был, признаться, удивлён тем знаниям, которыми обладал этот достаточно ещё молодой человек.

— Так, значит, Раухи унаследуют титул… — тут генерал даже не смог сразу подобрать нужного выражения…

— В случае угасания прямой линии Мелендорфов, к которой и принадлежит ваш племянник Георг Иероним Мален фон Грюнфельд, десятый граф Мален, титул графа Малена унаследует Густав Александр Мален фон Раух. Но ему уже за семьдесят, говорят, он уже не всегда в себе, иной раз беседует с Господом, так что скорее это будет его сын Иоганн Адольф…

«Значит, епископ был прав».

— Странно сие, всегда мне наиболее дерзкими казались Гейзенберги: они так яростны, так напористы, как будто это они соискатели титула, а не Раухи. А Раухи всегда были как бы в тени.

И тогда Альберт Кёршнер ему всё объяснил:

— Гейзенберги… У деда их, старшего Людвига Антона, было шесть сыновей, никто из них не умер и в монастырь не ушёл, все женились и расплодились за два поколения; хоть и земля у них хорошая, богатая, но больно их много… Старший Гейзенберг всё пытается эту ораву прокормить. Уж не вспомню доподлинно, но, кажется, мужей в той фамилии человек тридцать, многие уже немолоды, но всё ещё не женаты, земли на всех у них нет, многие из них люди военные. Деваться им некуда, вот от отчаяния и приходится за всё хвататься, что можно ухватить. Половина тяжб городских, на какую ни взгляни, всяко там кто-то из Гейзенбергов ответчиком будет. Семейку эту иначе как разбойной и не назовёшь.

И генерал кивал, соглашаясь с молодым человеком.

И Волкову было ясно, что за этой разбойничьей семейкой непременно будут маячить первые выгодополучатели нескончаемого раздора — Раухи. Но им явная, нарочитая дерзость ни к чему. Они так и будут стоять поодаль и наблюдать, как бедные дураки Гейзенберги будут собирать пинки и оплеухи. А зато Раухи будут подбадривать всех остальных Маленов небольшими деньгами и большими посулами. Да, так всё и будет. И все эти мысли портили ему настроение из-за того, что он прекрасно понимал, что эти люди не сдадутся никогда. Никогда не отступят Раухи от мечты о графском гербе. Никогда не откажется дюжина нищих Гейзенбергов или другие безземельные Малены даже от маленького куска земли с крестьянами, или от мельницы, или даже от дома в пределах городской стены, который можно сдавать. В общем, от любого куска хлеба, за который не нужно будет гнуть спину.

«Графа у Брунхильды нужно будет забрать. Но для того… замок надобно достроить, достроить, чего бы это ни стоило; граф должен проживать в безопасности».

Эта мысль теперь, кажется, не покидала его даже за ужином, и ему едва хватало сил, чтобы дурной дух не отображался на его лице. Не хотел он отравлять атмосферу за столом. Впрочем, отличная еда и хорошее вино, присущие этому дому, скрашивали этот вечер.

⠀⠀

⠀⠀

Глава 32

⠀⠀

Уже блюда со столов были убраны, остались лишь тарелки с сырами и сладостями и вино. Беседа за столом была легка, а глава дома Кёршнеров время от времени всё трогал рукой цепь на груди: не сон ли то был, на месте ли. Генерал же вяло, без должного огня, уже в который раз рассказывал историю об освобождении принцессы, так как дамам семейства это было необыкновенно интересно. Уговорили его. Да и мужам то было любопытно. В общем, они все его слушали. Женщин же, кроме колдунов, мороков и ванн с кровью для омовения тел, как ни странно, заинтересовали всякие такие подробности, о которых мужчины и не подумали спросить; например, жена Альберта-юриста спросила у него:

— Видно, принцессе в башне было непросто без прислуги?

— Да, и вправду, господин барон, — подержала её ещё одна молодая женщина. — Как же вы были с принцессой в башне? Как ей там было?

— А было ей нелегко, — вспоминал генерал, — и её горничных приходилось заменять нам, — он смеялся. — А горничные из нас не очень умелые. Руки у нас не к тому ремеслу привычны.

— О! — эта пикантная подробность дамами была воспринята с большим оживлением. Они стали тихо переговариваться меж собой, многозначительно кивать и жалеть принцессу:

— Бедняжка, видно, то сидение ей далось нелегко.

— Даже и представить не могу, каково мне было бы, окажись я в башне с господами рыцарями одна, без горничной, — говорили они друг другу.

— Да… Ужас, как неудобно…

Вино, усталость, этот легкий разговор с женщинами сделали своё дело, он немного успокоился, позабыл хоть ненадолго о своих многочисленных врагах и об угрозах, что они несут его племяннику, а тут как раз к нему подходит старший из лакеев и, наклонившись, говорит тихо:

— Господин, пришёл человек, выглядит как простой, называется Ежом, но говорит, что к вам.

Тут генерал встал, извинился и вышел из столовой залы, прошёл к дверям дворца и там нашёл своего человека, от которого здорово разило пивом, но тот, несмотря на запах, сохранял рассудок вполне трезвым.

— Ну, Герхард Альмстад из Гровена, что разузнал? — и тут Волков замечает хороший такой синяк вокруг левого глаза Ежа. — Так, погоди, — генерал приглядывается. — Это тебя здесь так? За расспросы?

— А, это? — Ёж аккуратно трогает припухшее место. — Да нет… это коннетабль ваш… вчера ещё… Я его дождался, хотел поговорить, объяснить всё, а он же, дурень обидчивый… стал обзываться, как у него водится… И рука-то у него очень тяжёлая. Но то ничего… то дела товарищеские… Вы об том не думайте, экселенц… переживу. Я про дело наше…

«Экселенц, — Ёж впервые обратился к нему так же, как обращался Фриц Ламме. Похоже было на то, что Герхард Альмстад, заимев имя, решил стать человеком таким же значимым или самостоятельным, как и его непосредственный начальник Сыч, раз допустил такое же обращение к господину. — Ну ладно. Пусть так. Посмотрим, заслуживаешь ли ты внимания. Стоишь ли ты чего-нибудь без Фрица».

Волков не стал дальше интересоваться синяком, то дела и вправду товарищеские, мужские… Сами разберутся.

А Герхард Альмстад стал обстоятельно рассказывать, обдавая генерала пивным духом:

— В общем, поговорил я с ребятками из стражи, нашёл двоих, сказал им, что хочу к ним в стражу устроиться. Ну, они посмеялись, но я не отставал, соблазнил их пивом. Как сели, стал спрашивать про службу, про содержание, про начальников… Ну и после третьей кружки, как нам рульку с капустой принесли, так разговор и пошёл…