Повседневная жизнь американцев во времена Джорджа Вашингтона - Мария Александровна Филимонова

привезенная из Африки колоритная церемония: влюбленные «прыгали на метле». Два человека держали метлу над порогом, а жених и невеста, взявшись за руки, перепрыгивали через нее. Это означало, что они выбрали друг друга спутниками жизни. Многие рабовладельцы поощряли рабов выбирать себе супругов и старались сохранить семьи вместе. Раб менее склонен убегать, если у него есть жена и дети. Но когда нужно было платить по счетам или когда имущество делилось в момент смерти рабовладельца, семьи распадались. Рабовладельцы могли также разлучить супругов, чтобы наказать непослушного раба.

Если официальная церемония имела место, то она была разной на Юге и на Севере. Так, по законам Южной Каролины, брак мог быть заключен только согласно обрядности англиканской церкви. Такой брак считался нерасторжимым. Брак следовало также зарегистрировать в офисе секретаря штата[593]. В Нью-Йорке предпочитали венчаться в доме невесты. Например, Александр Гамильтон и Элизабет Скайлер обвенчались в особняке ее отца, позже брак был внесен в реестр голландской реформированной церкви в Олбани. В Новой Англии сложилась иная традиция, идущая от «отцов-пилигримов». Уильям Брэдфорд описывал первую свадьбу в Новом Плимуте: «Мая 12- го состоялось первое здешнее бракосочетание, которое, согласно похвальному обычаю Нидерландов, где поселенцы перед тем жили, совершено было должностными лицами, ибо установление это – гражданское, связанное с вопросами наследства и прочим, что сюда же относится; и это вполне согласно с Писанием, Книга Руфи, 4, ибо нигде не сказано там, что является это обязанностью священника»[594]. Эта же традиция сохранялась в XVIII в. Пенсильванские квакеры устраивали свадьбы в своих молельных домах. Там пары могли пожениться без священника, произнося придуманные ими самими обеты.

Браки в Новой Англии и в Нью-Джерси заключались обычно осенью или в начале зимы. В Мэриленде – в любой из зимних месяцев[595].

Свадьба очень отличалась от привычной нам. Не было невесты в белом – эта традиция возникла лишь в XIX столетии. Девушка просто надевала свое лучшее платье, которое потом носила по торжественным случаям. Марта Кастис выбрала для своей свадьбы с Джорджем Вашингтоном платье из желтого шелкового дамаста с нижней юбкой из кремового шелка, отделанной переплетенными серебряными нитями[596]. Жених надевал свой выходной костюм (необязательно черный) или мундир, если был военным. Не было обмена кольцами. Обручальное кольцо надевалось лишь на левую руку новобрачной. Выглядело оно тоже не так, как современные. Кольцо Элизабет Скайлер Гамильтон, которое она носила 75 лет (она почти на полвека пережила мужа) было сделано из двух, скрепленных вместе. На одном из них было выгравировано имя Александра, на втором – Элизабет.

Южане звали на свадьбу всех родных и соседей. После того, как священник завершал церемонию, начинались торжества. Танцы и игра в карты часто предшествовали элегантному ужину, сопровождавшемуся тостами и песнями. Празднование могло продолжаться несколько дней. В порядке вещей было обильное угощение и, конечно, свадебный пирог – слоеный, со специями, алкоголем, сухофруктами и орехами. Часть свадебного пирога клали в банку со спиртом и сберегали для будущих праздников. На новоанглийских свадьбах тоже было довольно гостей и много пирогов, и ром лился рекой, но первоначально не было танцев. Однако, как и многие другие пуританские обычаи, запрет танцев к XVIII в. оказался подзабытым, и свадьба массачусетца Дэниэля Шоу в 1769 г. превратилась в настоящий танцевальный марафон: если верить газетам, гости протанцевали 92 джиги и 45 менуэтов[597].

Местное сообщество тоже могло высказать свое мнение о новобрачных, особенно если это мнение было нелицеприятным. В долине Гудзона в ходу был скимелтон – разновидность «кошачьего концерта», которую устраивали под окнами молодых. Соседи будили их звоном колоколов, дули в рога, гремели чайниками и сковородками. Обычно так «приветствовали» вдовцов и вдов, вступавших в брак во второй раз, новобрачных с большой разницей в возрасте или просто непопулярных. Интересно, что похожие кошачьи концерты происходили в некоторых областях Великобритании, например, в Уэльсе и Корнуолле[598]. Но чаще, конечно, новобрачные слышали в свой адрес добрые пожелания, а если кто-то из гостей претендовал на поэтические лавры, то и стихотворные поздравления.

Жена-республиканка

Некоторое время назад историки в США были увлечены схоластическим спором: какой образ лучше описывает американок революционной эпохи, жена-республиканка или мать-республиканка? По сути, обе модели поведения отражали одно и то же. Женщина Американской революции должна была быть патриоткой и проявлять свою гражданственность в семье, побуждая мужей или сыновей к патриотическим чувствам. Не только в семье, разумеется. От женщины ожидали, что она будет участвовать в бойкотах английского импорта, сборах средств для Континентальной армии или подобных патриотических мероприятиях. Томас Пейн взывал к памяти Жанны д’Арк и мечтал: «Если бы небеса могли вдохновить какую-нибудь служанку из [Нью-]Джерси на то, чтобы воодушевить своих соотечественников и спасти своих прекрасных подруг по несчастью от грабежей и насилия!»[599] Конституция Нью-Джерси 1776 г. даже давала женщинам право голоса, если они владели собственностью на 50 фунтов. (Этого права они были лишены в 1807 г.) Условие касалось только одиноких женщин, ведь замужняя дама не могла владеть собственностью на законном основании, о чем речь пойдет ниже.

Новая политическая роль женщины совершенно не сочеталась с традиционным патриархальным идеалом. В колониальном обществе главу семьи часто называли «патриархом» – библейский термин, напоминавший людям о религиозной власти. Мужчина должен был заботиться о физическом благополучии своей жены и детей, следя за тем, чтобы они были сыты, одеты и защищены от превратностей судьбы. Общество ожидало, что мужчина будет советоваться со своей женой о делах семьи, но если они не соглашались, его воля брала верх. Бенджамин Уодсворт, священник из Северной Каролины, проповедовал: «Правление мужа должно быть мягким и легким, а покорность жены – скорой и радостной»[600]. И как можно было доверить женщине избирательные права? Даже виги в большинстве своем были уверены, что новоиспеченная избирательница все равно будет выражать мнение близкого мужчины, а не свое собственное. Некий оратор рассуждал: «Как посмеет послушная дочь голосовать против мнения своего отца и как сможет красавица отказать своему возлюбленному, который на коленях умоляет ее во имя ее красоты и его страсти отдать свой голос?»[601]

Новая роль женщины противоречила и ее юридическому статусу. Замужняя женщина (feme covert) полностью лишалась самостоятельности с точки зрения закона. Главный юридический авторитет ранней республики Джеймс Уилсон так определял ее положение: «Самое важное последствие брака состоит в том, что муж и жена становятся по закону только одним лицом: законное существование жены сводится к существованию мужа»