Повседневная жизнь американцев во времена Джорджа Вашингтона - Мария Александровна Филимонова

class="a">[602]. Муж представлял ее интересы во всех общественных и юридических делах. Все ее имущество и деньги, которые она могла бы заработать, принадлежали супругу. Если кредиторы преследовали мужа за долги, его жена имела право оставить себе только самое необходимое: два платья (чтобы она могла носить одно, пока другое стирается), кухонные принадлежности и кровать. Южанки, вступая в брак, могли договориться с мужьями о раздельном владении собственностью. Впрочем, в Южной Каролине, например, такой возможностью пользовались лишь 2% женщин[603]. У обитательниц Новой Англии выбора не было: их собственность после брака в любом случае переходила под контроль мужа. Жена имела чуть более широкие права в отношении недвижимости. Если она приносила в приданое землю, муж не мог без ее согласия продать или заложить участок. То же касалось недвижимости, нажитой в браке. И все же Абигайль Адамс подводила грустный итог: «Даже в самых свободных странах наша собственность подчинена контролю и находится в распоряжении наших супругов, которым законы дали суверенную власть»[604]. Статус замужних женщин в США изменился лишь к середине XIX в., когда законы относительно их собственности были пересмотрены. Характерно обращение Абигайль Адамс к мужу-конгрессмену с просьбой «помнить о дамах» при создании новых законов. Но характерен и его ответ: «Я не могу не посмеяться над твоим необычайным кодексом законов. Нам говорили, что наша борьба во всем ослабила узы власти; что дети и подмастерья стали непокорными; что школы и колледжи бунтуют; что индейцы презирают своих старейшин, а негры дерзят хозяевам. Но твое письмо – первый намек, что недовольно еще одно племя, более многочисленное и могущественное, чем все остальные. Это, конечно, грубый комплимент, но ты так насмешлива, что я не могу это вычеркнуть. Будь уверена, мы слишком умны, чтобы отказаться от нашей мужской системы. Она в полной силе, но ты-то знаешь, что она – не больше, чем теория. Мы не смеем полностью использовать свою власть. Нам приходится действовать учтиво и мягко и в действительности, знаешь ли, мы и есть подданные. Нам остается только имя господ»[605].

Небольшим знаком перемен стало изменение в уголовном законодательстве. По английскому праву, убийство мужа женой было одной из разновидностей «малой измены» (petit treason). За это преступление полагалась особо жестокая кара – сожжение на костре. Массачусетс упразднил понятие «малой измены» в 1785 г. на том простом основании, что оно больше «не кажется разумным»[606]. Южные штаты удержали в своем законодательстве этот состав преступления, но теперь он распространялся только на рабов. В целом же Американская революция мало что изменила в юридическом статусе жены. Отсюда вывод некоторых историков: идеал брака-товарищества лишь маскировал подлинный незавидный статус замужних женщин[607].

И все же нельзя сказать, что ничего не изменилось. Новые модели поведения, новые идеалы изменяли американские семьи, даже вопреки косности законов. И вот уже в 1790 г. Джудит Мюррей бросала мужчинам: «Да, вы, господа, вы, надменный пол, наши души по природе своей равны вашим; то же самое дыхание Бога одушевляет, оживляет и бодрит нас; и что мы не пали ниже вас, пусть засвидетельствуют те, кто высоко поднялся над всем, что их так сильно угнетало… я смею с уверенностью полагать, что с начала времен и до наших дней было столько же женщин, сколько и мужчин, которые одной только силой природных дарований заслужили венец хвалы»[608].

Изменение отношений в семье в определенной мере было связано с политическими переменами. Авторитарная власть отца была не более приемлема, чем власть короля. Идеальная республиканка на уровне семьи должна была демонстрировать то же героическое самоотречение и патриотизм, какие требовались от мужчины. Так же, как мужчина должен был подчинить собственные интересы благу общества, женщина жертвовала собой ради блага семьи. Как и мужчина, она должна была ориентироваться на пример античной Греции и Рима. Неоклассическое прочтение античности предлагало женщинам в качестве идеала супругу Брута, о которой муж говорил так: «Лишь по природной слабости тела уступает она мужчинам в доблестных деяниях, но помыслами своими отстаивает отечество в первых рядах бойцов – точно так же, как мы»[609]. И по меньшей мере некоторые мужчины поощряли своих подруг проявлять соответствующие качества. Александр Гамильтон просил свою Элизабет: «Если ты увидишь, что я склонен оставить службу твоей стране, ты отговоришь меня от этого… Тебе остается только показать, римлянка ты или американка»[610].

Нью-джерсийка Ханна Арнетт случайно услышала, как ее муж Айзек и группа влиятельных квакеров Элизабеттауна сговариваются сдать город Корнуоллису в обмен на гарантии их жизни и собственности. Ханна ворвалась в комнату и заявила растерявшимся мужчинам: «Что до меня, я остаюсь со своей страной. Рука моя не дотронется до руки, сердце не прилепится к сердцу того, кто ее позорит. Айзек, мы прожили вместе двадцать лет. Но я дитя Господа и своей страны. И если ты сделаешь столь постыдную вещь, я больше никогда не признаю тебя мужем»[611]. Ее горячность действительно устыдила мужчин. Город не был сдан.

Это были уже совсем иные отношения, нежели те, по которым вздыхал один из персонажей «Контраста» Ройяла Тайлера: «Когда я был молодым человеком, нам говорили, что если женщина знает, как приготовить пудинг и как уберечься от огня и воды, то для жены хватит. Ну, что хорошего принесли вам эти книги?»[612]

Развод и вдовство

Как известно, колониальное общество XVII в. было сурово к адюльтеру. Эстер Принн, героиня романа Н. Готорна «Алая буква»[613], стала воплощением жестокости пуританских законов о браке. И действительно, в Новой Англии XVII столетия прелюбодеяние каралось ударами кнута, позорным столбом, ношением унизительной алой буквы на одежде. Именно последнее наказание, причем пожизненно, было назначено Эстер Принн у Готорна. В XVIII в. нравы смягчились. Легкомысленных дам уже не украшали позорящими символами и не ставили к позорному столбу.

Темная сторона брака не попадала в вигские памфлеты, однако на страницах прессы семейные проблемы возникали часто. Вот пара взятых наугад сообщений из новоанглийских газет. Юнис, жена Томаса Кинна из Уортингтона (Массачусетс), вела себя «весьма недостойным образом, причиняла беспокойство дому и семейству и использовала много угрожающих слов»[614]. Собрат Кинна по несчастью, некий Уильям Чемберс, чья жена Сюзанна приводила любовников прямо домой и набрала долгов на счет мужа, предупреждал через газету, что не будет оплачивать расходы неверной супруги и подаст в суд при ее попытке распродать мебель или другое имущество мужа[615]. Такие объявления были обычным делом.