Заклинатель снега - Эрин Дум

Я подняла на него глаза, игнорируя удостоверение. Он не улыбался. Я знала, зачем они пришли. Я слишком хорошо это знала. Свербящее чувство поднималось в сердце, и я боролась с ним каждой клеточкой своего тела, чтобы оно не овладело мной и не унесло в прошлое.

Я повернулась и пошла в глубь дома.

– Сюда!

Оба агента последовали за мной. Мириам что-то пробормотала, но они молча прошли мимо нее.

Я привела их в гостиную. Подождала, пока они сядут, затем подошла к большой двустворчатой двери и, когда потянула ручки на себя, увидела Мейсона.

Стройный, красивый, он стоял посередине холла. Его присутствие, как всегда, взволновало меня. На его вопросительный взгляд я ответила недоуменным пожатием плеч и закрыла дверь, оставшись наедине с этими господами.

– Говорите, пожалуйста, – сказала я за их спинами, – я слушаю.

– Присядьте, будьте любезны, – пригласил меня один из них, показав рукой на кресло.

Я нехотя села. Второй агент поправил галстук и начал говорить:

– Мисс Нолтон, вы знаете, что такое национальная безопасность?

Идиотский вопрос, поэтому я промолчала.

– Речь идет о защите страны от опасностей, которые ставят под угрозу ее независимость и целостность. Под защитой находятся военный блок, территория, социальная сфера и киберсистема. – Он сделал паузу, затем продолжил: – Вы наверняка знаете, что Соединенные Штаты Америки – федеративная республика с самой надежной секретной службой в мире. Задача нашей организации – способствовать сохранению национальных секретов. Наши сотрудники следят за всеми, кто, так или иначе, с ними связан. Мы уверены, что вы осознаете степень своей ответственности и пойдете на сотрудничество в интересах американской нации. Если вы обладаете какой-либо конфиденциальной информацией, сейчас самое время ее сообщить.

Опять те же слова, те же предложения, наполненные терминами, которые означали все и ничего одновременно. Я их уже слышала. Все, как в тот день в больнице.

Меня пронзило болезненное ощущение, и внезапно я почувствовала, что гостиная подо мной проваливается. Под их пристальными взглядами меня поглотила тьма. Физически я все еще была рядом с агентами, в том же положении, но мысленно находилась в другой вселенной, где пахло больницей и лекарствами.

– Айви!

В пространстве больничной палаты – только звук его голоса, слабый, далекий, он терялся в приглушенном свете.

– Держись, – сказал он, запинаясь, – будь стойкой, Айви.

Меня душили слезы. Я зажмурила измученные глаза, чувствуя, как меня изнутри разрывает боль, а я не могу с ней бороться.

– Нет, – прошептала я, уже разлетаясь на осколки.

Я свернулась калачиком рядом, положила руку папе на грудь, пытаясь отдать ему все, что у меня было.

– Все будет хорошо, – сказал он тихо, в то время как каждая клеточка моего тела кричала об обратном и я умирала от мучительной боли. – Обещаю тебе.

Папин лоб был в мелких морщинках.

Мое сердце разрывалось, когда я видела знакомую улыбку, которая никогда не исчезала, если он смотрел на меня.

– Обещаю, Айви, ты не останешься одна.

Я сцепила пальцы в замок. Внутри я вся содрогалась, как планета во время коллапса.

– Мне нечего сказать. Я не знаю ничего, что могло бы вас заинтересовать.

– Мисс Нолтон, послушайте, у нас есть основания полагать, что вы владеете…

Я вскочила.

– Нет, послушайте вы меня. Такие, как вы, уже приходили, прямо в больницу, когда тело моего отца еще не остыло, – плохо сдерживая гнев, произнесла я. – У меня ничего нет, и я не знаю, что вы ищете. Папа ничего мне не оставил.

Два агента ЦРУ уставились на меня цепкими взглядами, как сторожевые псы.

– Если вы скрываете информацию…

– Я не скрываю ничего! – взорвалась я.

Не в моих привычках повышать голос, но ядовитый, разъедающий меня гнев затуманивал разум.

– Думаете, я стала бы прятать какую-то жуткую штуку, разрушившую его жизнь? То, из-за чего его начали преследовать? Да никогда, – прошипела я, прежде чем они успели меня прервать. – Мне все равно, чем эта вещь была для него и что она значит для вас. Я скажу, что она значит для меня: это последняя вещь на свете, которую я взялась бы оберегать и прятать от всех.

– И вы никогда не задумывались о том, куда она делась?

У мужчины был такой возмущенный тон, что я невольно посмотрела на него.

– Всемирно известный инженер-программист разрабатывает кибероружие высочайшего уровня, настоящую технологическую бомбу, способную разрушить целые стратегические инфраструктуры, и вы не задаетесь вопросом, куда оно делось? Не могло же оно взять и раствориться в воздухе? – Он бросил на меня обвиняющий взгляд. – Не лгите!

Это было хуже, чем удар.

«Не лгите, – говорили и сотрудники канадских секретных служб. – Скажите нам правду».

Их не волновало, что отец только что умер, я потеряла его, что боль расколола меня пополам. Их не волновало, что вместе с отцом исчезла и я.

Им нужно было только одно – его изобретение.

– Вам нужна правда? – прошептала я, сжимая трясущиеся пальцы в кулаки. Я медленно подняла на них глаза, в которых наверняка мерцала злость. – Ну у меня есть для вас хорошие новости, господа: страна в безопасности. Вам не о чем беспокоиться. Роберт Нолтон больше не представляет никакой угрозы – программный код умер вместе с ним. А теперь уходите!

Они не двинулись с места. Время, в течение которого они оставались здесь, в красивых костюмах и с устрашающим выражением на лицах, длилось очень долго.

Но когда они наконец поняли, что ничего от меня не добьются, встали.

Кларк холодно посмотрел на меня.

– Если получите какое-нибудь чудесное откровение, – он протянул мне визитку, – свяжитесь с нами.

Я отвернулась, сжав кулаки, и он положил визитку на столик.

– Хорошего дня.

Не отвечая, я прошла впереди них и распахнула дверь гостиной. Потом проследила, как они выходят из дома.

К себе я поднималась с горящими веками, видя перед собой только тьму, которую носила в себе. Я зашла в свою комнату и остановилась.

«Будь стойкой, Айви».

Резким рывком я сбросила учебники со стола, схватилась за волосы, сжимая их до боли, и опустилась на корточки. Я больше не могла это выносить.

Они хотели заполучить написанный папой код, но он умер – умер! – а для них это не имело никакого значения.

Для них код – ценная добыча, а мне хотелось кричать, вопить о том, что я тоже умерла вместе с ним, что мир стал бесцветным с тех пор, как он ушел.

Никто мне не вернет отца. У меня от него осталось только мое имя, из-за которого в детстве я слышала столько насмешек и