Путь к колодцу - Владимир Афанасьевич Середа

С трудам поднялся я с онемевшими мускулами, отбитыми умелыми кулаками подручных. Боль входила в меня тяжёлыми импульсами, сотрясая тело… Сплюнул густой кровавый ком на пол, резкой болью отдалось в боку… Ребро поломали — подумал равнодушно и вдруг наткнулся взглядом на маленькую светлую фигурку скорчившуюся на полу, и всё было сразу забыто…

— Лайф!

Бросился я к ней, осторожно поднимая: — Дышит! — почувствовав щекой легчайшее дуновение, подумал с облегчением. Подняв её на руки, я повернулся к г-ну Субуй, направившего автомат на Главаря, подручные настороженно следили за ним.

— Уходим. — кинул г-н Сибуй мне на дверь подбородком. Гангстеры едва заметно качнулись вперёд, но Главарь легонько колыхнул кистью, успокаивая их, и процедил сквозь зубы:

— Не уйдут! Да, Евгений, я надеялся, ты поймёшь… — добавил с непонятным сожалением, уже совсем другим тоном продолжил: — Не хочешь по доброму… Иди, иди… Тащи свою… Воблу…

Оборотень, бледный от страха, угодливо суетясь, открыл дрожащей рукой, пропуская меня с Лайф на руках.

— Женя, — позвал меня тихо г-н Сибуй, как только отошли мы немного от дверей бара по коридору, повернувшись, я сразу испугался, поражённый противоестественной бледностью его и глубоко запавшими глазами. Прислонившись к стене, он прикрыл глаза и вдруг медленно осел вдоль стенки.

— Оборотень! — гаркнул я на враз засуетившегося Оборотня, тот поддержал неловко г-на Сибуй, присев возле него на корточки.

— Мне конец. — хрипло шептал г-н Сибуй. Только сейчас я понял, чего стоил ему этот, спасший меня бросок. Начинаясь тоненькой пульсирующей струйкой вытекала у него из уголка рта ярко красная струйка крови и стекала по запавшей щеке на шею.

— Её спасай — кивнул он слабо на лежащую без чувств Лайф: — Ищи путь на волю… Только там можно спастись… — каждое слово давалось ему с огромным трудом, отбирая последние силы. Чуть дрогнула, приоткрываясь, дверь бара.

— Закрой, гад! — крикнул я, хватаясь за автомат.

— Оставь мне оружие… — вопросительный взгляд его остановился на Оборотне, тот сразу услужливо начал выкладывать из карманов сдержанно загремевшие по полу ребристые зелёные гранаты. И вновь дёрнулась дверь бара.

— И ещё, — взглянул на меня г-н Сибуй: — Наверное, всё сложнее, чем пытались мы это объяснить… А теперь уходите, уходите… — зашептал он, поворачиваясь к двери бара. Сдавленный стон сорвался с губ Лайф, моё сердце разрывалось между ими обоими, но — не вынести мне их обоих на волю, я и сам насилу держался на ногах, кроме сломанного ребра, колючкой впившегося мне в правый бок, я только сейчас почувствовал — подкололи они меня. Лезвие ножа, к счастью глубоко не вошло, скользнув вдоль ребра, но крови натекло изрядно, хлюпала даже в туфле, оставляя кровавый след на дорожках, но не когда было особенно обращать на это внимание.

— Вы продержитесь, я вернусь за вами! — почти кричал я ему, сам не веря себе: — Я обязательно вернусь… — вскинув автомат, нажал на спуск, направляя смертоносный поток трассирующих пуль в открывающуюся дверь бара, длинная очередь завершилась звяканьем автоматически выпавшей из автомата расстрелянной кассеты. Подхватив Лайф, я пошёл по коридору. На Оборотня я не мог спокойно смотреть, единственно, на что способен он был, так это услужливо подносить увесистые полные патронов кассеты и гранаты из бездонных своих карманов, да угодливо улыбаться, ловя мой взгляд.

Глава 18

Не прошли мы и ста метров, когда сзади почти подряд грохнуло два взрыва, рванув портьеры и осыпав нас известковой пылью с потолка. Только сейчас я почувствовал, что плачу… Слёзы текут и текут из моих глаз… Со страшной болью начал я понимать какому испытанию меня подвергают — медленно, но методично убиваю я сам себя, что-то доброе, что делало меня человеком, что болью оберегало меня от подлости и низости, что держало меня в этом мире надеждой и добром. Убивал и уничтожал так и ни когда не открывшиеся в сотворённом мною пекле мои способности — Артур, г-н Сибуй, Лайф… Я крепче прижал к себе невесомое тело её — и это я..! Я!

С тоской думал я, глядя на неё, устало прислонившись к стене коридора. И это я — перевёл я взгляд на испуганно озирающегося Оборотня… И Главарь и подручные его, и толпа, беснующаяся в океане музыки, о которой я ни чего совершенно не представляю, и это так же я! Варианты моей жизни… Шансы мои что-то достичь в жизни, поняв ли её, как хотели того г-н Сибуй и Артур, или, отдав все силы для достижения господства, к чему стремился безумный фаталист Главарь…

Убивая их я убиваю себя… Выступая на стороне кого-то из них, я вступаю в конфликт, углубляя его и вовлекая всё больше собственных способностей и сил в разрушение самого себя. И не в состоянии я понять — да что же делать мне — пока всё, что ни делал я, как бы не поступал, всё оборачивается мне во вред, к разрушению…

— Но почему? — заорал, отчаявшись что-то понять, я кому-то, задрав мокрое от слёз лицо вверх. С тоской огляделся я вокруг — умерла волшебная сказка — висят на голых в тёмных потёках стенах половыми тряпками обвислые грязно-серые портьеры, пузырятся кое-где на стенах небрежно наклеенные бумажные обои. Сбились в комки замызганные дерюжные дорожки на сером бетонном полу…

— Уходим… — скулил, дёргая меня за рукав, Оборотень: — Вон они, уже за поворотом…

Я уже то же обратил внимание на доносящиеся из глубины коридора чьи-то тревожные голоса.

Всё получается помимо меня. — с ужасом думал я, глядя на протягиваемую Оборотнем гранату. Вот и сейчас я опять начну разрушать и убивать…

— Бегом! — буркнул я ему, отбивая локтем гранату, и, подхватив застонавшую Лайф, хотел кинуться бежать, но обессилевшие ноги ватно подогнулись, и я начал сползать вдоль стены, стараясь не уронить Лайф на пол. Выхода не было… Не торопясь, уложил я осторожно Лайф, которая начала приходить в сознание, на пол и перезарядил автомат, изготавливая его к стрельбе:

— Гранату! — хрипло приказал я Оборотню, тот торопливо начал выкладывать их на пол.

— Одну, не больше! — толкнул его ногой и, особенно не раздумывая, швырнул её вдоль коридора, вырвав предварительно чеку. Оглушительный взрыв отшвырнул меня назад, оглушив на мгновение. Клубы белой известковой пыли и приторный запах взрывчатки…

Я повернулся к Лайф, бледная она уже сидела, опираясь на руки:

— Где мы? — спросила поморщившись.

— Идти сможешь? — торопливо спросил я её, не обращая внимания на её вопрос.