Читаем вместе с Толстым. Пушкин. Платон. Гоголь. Тютчев. Ла-Боэти. Монтень. Владимир Соловьев. Достоевский - Виталий Борисович Ремизов

Мечта Толстого, высказанная в письмах к друзьям, воплотилась через год в книге издательства «Посредник» «Н. В. Гоголь. 1809–1852» (М., 1888), где извлечения из переписки Гоголя были даны в обработке А. И. Орлова и Толстого). В ней же должна была появиться и вводная статья Л. Н. Толстого «О Гоголе». Она писалась в Москве с 24 января по 8–9 февраля 1888 г. О начале работы Толстой сообщил В. Г. Черткову, с которым перед этим встречался в Крекшине и который из-за конфликта с местным священником вынужден был уехать в имение матери Лизиновку.

«Как вы доехали, милые друзья? Я после вас еще несколько дней находился в том же упадке духа и не мог работать. Нынче 2-й день стал оживать и начал о Гоголе — мне интересно» (86, 113).

О работе над эссе о Гоголе Толстой писал Н. Н. Страхову («теперь хочется написать предисловие к статье о Гоголе — прекрасной — одного Орлова»; 64, 138) и в более развернутой форме — поэту, переводчику и беллетристу 1880-х гг., издателю журнала «Нива» Ф. Н. Бергу:

«1888 г. Январь? Москва.

У меня есть прекрасная статья о Гоголе под заглавием: Гоголь, как учитель жизни (курсив Л. Н. Толстого. — В.Р.), выставляющая с поразительной ясностью и силой высоту христианско-нравственную жизни и смерти и писаний Гоголя. Статья идет в разрез со всем тем, что в продолжение вот уже скоро 50 лет лжется в нашей литературе о Гоголе; но выставляет всё это так, что спорить нельзя, а можно только устыдиться. Я дал мысль об этой статье ее автору для составления народной (в самом широком смысле) книжки о Гоголе, и автор исполнил эту мысль сверх моего ожидания превосходно. Хотите ли вы напечатать эту статью? Скоро ли можно ее напечатать, если она вам понравится? Какой гонорар вы определите автору, самому бескорыстному человеку, но живущему только своим трудом? Вот вопросы, на которые очень прошу вас ответить.

Уважающий вас Л. Толстой.

Да, забыл, — если статья вам понравится, то после какого времени, после ее появления в журнале, вам не помешает ее напечатание отдельно? Хочется мне написать хорошенькое предисловие к этой статье, но не знаю, удастся ли, и потому не обещаю и буду просить вашего мнения — независимо от этого» (64, 139–140).

Предисловие было написано, оставалось отшлифовать текст, но Толстой, сославшись на душевную усталость, не захотел продолжать работу и отложил ее до лучших времен. В своих воспоминаниях Н. Тимковский указал на причину отказа от публикации предисловия о Гоголе: «Льву Николаевичу, по его собственным словам, не хотелось вступать в полемику с Белинским» («Душа Л. Н. Толстого». М., 1913. С. 154).

Но это только отчасти так. Ситуация становится более проясненной, если соотнести предисловие 1888 г. с работой Толстого «О Гоголе», написанной спустя 21 год — в 1909 г.

В восьмидесятые годы, когда, по мысли Толстого, нужно было реабилитировать Гоголя, вернуть в орбиту духовных исканий России его предсмертные письма, диссонансом могла бы прозвучать критика идеологических убеждений предшественника. Предисловие было написано в мягких тонах с акцентировкой на том, что могло бы вызвать симпатию у читателя к Гоголю как художнику и мыслителю.

Л. Н. Толстой. Москва. Фотография Ю. Мебиуса. 1909 г.

В 1909 г. в краткой, но довольно жесткой форме Толстой отметил «огромный талант» Гоголя-художника, «прекрасное сердце» писателя и его «небольшой, несмелый, робкий ум» (38, 50).

В яснополянской библиотеке хранятся два экземпляра «Выбранных мест из переписки с друзьями», вошедшие в собрания сочинений 1857 и 1889 гг.[98] Обе книги хранят многочисленные пометки Льва Толстого. Обращает внимание на себя характер этих пометок.

Только три страницы обоих изданий содержат загнутый на толстовский манер уголок, да и то один из них расправлен. Отсутствуют так часто встречаемые у Толстого ногтевые пометки. Зато много отчеркиваний и подчеркиваний карандашом, часто встречаются знак «NB» (отметь: хорошо), баллы от 0 до 5 с плюсами и минусами, не столько выражающие оценку прочитанному, сколько определяющие степень глубины затронутых Гоголем проблем — естественно, с точки зрения Толстого-читателя.

К особенностям чтения «Выбранных мест…» следует отнести и многочисленные перечеркивания и зачеркивания целых глав или отдельных абзацев в них. Причем Толстой в издании 1887 г. не ленился зачеркивать большие массивы текста, порой до 20–25 страниц.

Эффект такой, что Толстой как будто рядом с тобой и ты являешься соучастником процесса отбора писателем фрагментов переписки с целью включения их в выпускаемую издательством «Посредник» книгу о Гоголе.

Сохранившиеся на страницах двух изданий пометки часто заметно отличаются по содержанию и направленности друг от друга. Это было связано с особенностями духовного развития писателя: за год до смерти его восприятие писем Гоголя далеко не всегда совпадало с предшествующими впечатлениями от прочитанного.

Чтение «Выбранных мест из переписки с друзьями» не могло не стать для Толстого захватывающим. Захватывающим стал и сам факт погружения в мир диалогического общения двух великих представителей русской культуры. Появилась возможность соединить в одном временном пространстве три эпохи: две из XIX века и одну из века текущего.

«…помогает Бог, ниспосылая силу слову бессильному»

Судьба позднего Гоголя, как и его покаяние перед «соотечественниками», не могла не тронуть Толстого при чтении «Предисловия» к Переписке. Схожесть ситуаций была очевидной. Ему, как и Гоголю, тоже пришлось пройти через болезни, страх смерти и, оказавшись над бездной, подобно Паскалю, испытать «Небесную милость Божию». Близки и понятны были Толстому самоуничижительные оценки предшественника («мое неразумие, недомыслие, самонадеянность, пустая уверенность в себе»). Сам он еще в более резкой форме писал о своих недостатках в «Исповеди», дневниках, письмах. Но при этом, как и Гоголь, сознавал необходимость «оставить при расставанье что-нибудь от себя… соотечественникам» (Гоголь, 3, 328). Для него бессмертие души было значимо не только как акт мистический, но и как продолжение жизни в памяти людей, живущих сегодня и в будущем. Именно с этой мыслью связана одна из пометок Толстого в «Предисловии» «Выбранных мест…». В гоголевском тексте он отчеркнул 25 строк:

«Сердце мое говорит, что книга моя нужна и что она может быть полезна. Я думаю так не потому, что имел высокое о себе понятие и надеялся на уменье свое быть полезным, но потому, что никогда еще доселе не питал такого сильного желанья быть полезным. От нас уже довольно бывает протянуть руку с тем, чтобы помочь, помогаем же не