Царь Иоанн IV Грозный - Александр Николаевич Боханов

Как повествуется в Житии Святителя, еще раньше его кротость и благочестие были высоко оценены Преподобным Александром Свирским (†1533), монастырь которого находился во владениях архиепископа Новгородского, перед смертью сказавшего братии: «Кого Бог захочет, а архиепископ Макарий благословит, тот да будет вам игуменом вместо меня»[345].

Существует распространенная точка зрения, что Макарий «сдерживал «необузданный нрав Грозного». Один из церковных историков кратко выразил расхожее мнение: «Как государственный деятель Митрополит Макарий замечателен был своим благотворным влиянием на Царя Грозного. Он был его руководителем и ближайшим советником по всем важнейшим делам. Время управления Русской Церковью Макария было и лучшим временем царствования Грозного»[346].

Трудно спорить с тем, что Святитель оказывал «благотворное влияние». Весь вопрос в другом: как оказывал? Никаких документальных подтверждений данного тезиса не существует. Ранее уже говорилось об этом применительно к акту царского венчания. Никто не зафиксировал, чтобы Макарий хоть сколько-нибудь регулярно «поучал», «наставлял», «просвещал», иными словами, был бы многолетним поводырем-воспитателем в жизни Иоанна Васильевича. Он не являлся царским духовником, и виделись они от случая к случаю.

Влияние совсем не выражалось в каждодневных «душеспасительных» собеседованиях и наставлениях. Можно даже утверждать, что их и совсем не было. На Царя воздействовали ни слова людские; им он доверял мало, а со временем перестал верить совсем. Убеждался многократно: вдоволь кругом людей, которые, как он выразился, имеют «крестопреступный нрав». Клянутся ему, да что ему, Самому Богу, святой Крест целуют, а думают только о своем, мелком, тварном, подлом. И изменяют, а многие, которые еще не изменили – не успели, случай не представился, так и те только и ищут удобного момента!

Пройдя уже большую школу жизни и властвования, Первый Царь на тридцать четвертом году заявлял: «Когда же мы находим доброжелателей, полагающих за нас душу искренно, а не лживо, не таких, которые языком говорят хорошее, а в сердце затевают дурное, на глазах одаряют и хвалят, а за глаза расточают и укоряют (подобно зеркалу, которое отражает того, кто на него смотрит, и забывает отвернувшегося), когда мы встречаем людей, свободных от этих недостатков, которые служат честно и не забывают, подобно зеркалу, порученной службы, то мы награждаем их великим жалованием; тот же, который противится, заслуживает казни за свою вину»[347].

Противники Помазанника и Бога не боятся! Они же что и на Страшном Суде лукавить начнут, лживые оправдания приводить станут, но ведь все то бесполезно.

Господь все видит, все знает; нелицеприятного Душевидца ведь не обманешь. И каждый в свое время получит свое, на земле заслуженное. По делам и воздаяние…

Дела добрые, большие и малые, поступки честные каждодневные, смирение христианское; чистота помыслов, единство слов и дел, благочестие – как состояние души. Только это по-настоящему всегда и ценил в людях Царь Иоанн Васильевич. Всеми этими качествами в полной мере и был наделен Макарий, за что его высоко ставили преподобные Максим Грек и Александр Свирский. За это же ценил всегда и Царь Иоанн, в апреле 1557 года написавший Казанскому архиепископу Гурию: «О, Боже, как бы счастлива была Русская земля, если владыки были бы таковыми, как пресвященный Макарий да ты»[348].

Первый Царь знал, что когда его отец обвенчался с Еленой Глинской, то все помыслы, мечты и упования были обращены к Господу: даровать сына-наследника. Василий III особо рассчитывал на молитвы благочестивого архиепископа Новгородского Макария, «которого он усерднейшим образом просил об этих молитвах, повелев ему возглашать в ектеньях нарочитое прошение о даровании Великой княгине плода чрева»[349].

Макарий не отказал, как не отказал бы и любому другому православному; перед Лицом Божиим ведь все равны. Так что появление у Василия сына Иоанна через три года после венчания являлось великой милостью Господа, милостью, испрошенной, вымоленной благочестивыми пастырями, в том числе и Макарием.

Макарий в делах государствоустроительных был последователем преподобного Иосифа Волоцкого, считавшего, что Царь – устроение Божие, что он один вознесен над всеми Волей Всевышнего, а потому ему надо повиноваться беспрекословно. Эту философию «Царской правды» полностью разделял и Иоанн. Ему была близка и идея Императора Юстиниана о том, что Император – блюститель правоверия не только в светском мире, но и в пределах Церкви видимой, что он – высший земной арбитр при всех ее нестроениях.

Однако Царю Иоанну не приходило в голову вмешиваться в канонические пределы Христианского учения и церковного священнодействия. Он стремился все спорные или неясные вопросы и проблемы организации церковной жизни решать «миром», «полюбовно», на основе соборного решения Церкви. Митрополит Макарий в этом деле являлся Царю первым надежным пособником и советчиком.

Иоанн Васильевич всегда чтил Первоиерарха и, несмотря на свой порой необузданный нрав, никогда не проявлял его в присутствии Макария, хотя Святитель и заступался за опальных, и не все мероприятия верховной власти одобрял. «Отец наш», «благословенный отец», «благочестивый Владыко» – только так Царь обращался к Святителю.

Митрополит по разным причинам не раз хотел удалиться в родной для себя Боровский Пафнутьевский монастырь. Первый раз то произошло после пожара 1547 года, когда он серьезно пострадал. Государь «с горестию» дал согласие, но епископат, не видя достойного преемника, на соборе освободил Иоанна от обещания. Митрополит остался, а Царь просил Святителя «отложить» свое намерение. Макарий «отложил» и опять вернулся к теме в последние месяцы жизни, когда сил почти совсем не осталось и немощи одолевали. Царь опять просил «отложить», посылал к Первоиерарху своих детей Иоанна и Федора «навещать» Владыку, а его вторая жена Мария (Черкасская) специально приезжала «умолить Макария». Так он и оставался на Митрополии и тихо-благочестиво, как и жил, преставился 31 декабря 1563 года, а на следующий день и был погребен.

Иоанн Васильевич, вступая на стезю своего царского служения в молодые годы, должен был не только осознать себя Царем «в настоящем библейском смысле». Это самосознание должно было воплотиться в повседневную практику государственной жизни. Ведь Царь – не только власть, дарованная от Бога, не только нераздельное право решать все дела своей волей и разумением. Это и несказанная ответственность перед Всевышним за всех и вся; не только за дела и жизни подвластных, но и за их души. Царь – это и пастырь, и должен руководствоваться Писанием и Божьими установлениями. И прежде, чем вести пасомых, надо самому очиститься, надо просить Господа простить грехи и наделить даром духомудрия. Потому прежде, чем новую жизнь начинать, надо со старой расстаться.

Подобная мировоззренческая установка помогает понять, почему в начале 1549 года был созван Земский собор, получивший название «Собора примирения». Именно с Иоанна Грозного в русскую политическую практику входит вообще понятие «Земский собор»; до этого собирались только церковные «Освященные»