Святые и Убийцы - Фэя Моран

И я быстро вспоминаю его.

Парень поднимает взгляд, продолжая играть на флейте. Его пальцы движутся по поверхности инструмента, образуя музыку, звучащую достаточно весело, чтобы люди позабыли обо всём и пошли танцевать пьяные.

Но что-то идёт не совсем так.

Музыкант втягивает больше воздуха в лёгкие, на заметных из-под капюшона его плаща губах показывается усмешка, а потом из флейты вдруг вылетает шип.

Я не уверена, что кто-то кроме меня видел, как шип влетел и вонзился в шею одного из татуированных мужчин, следящих за происходящим, и тот падает без сознания, лишь на мгновение схватившись за шею. Музыка не прекращается. Никто и не повернул головы в сторону странного явления. Даже детишки, продолжившие беззаботно танцевать вокруг парня. Может, все решили, что он просто слишком пьян.

Один глаз парня голубой, второй – карий. Они находят меня среди ужинающих сектантов в мгновение.

Я открываю рот от удивления, роняя нож обратно на землю, в полной мере убедившись в том, что это действительно тот самый воришка из Каильты. Парень крепче хватается за трубку, которую мы все ошибочно приняли за обычную флейту, изготовленную исключительно в качестве музыкального инструмента. А потом из деревянной флейты снова вылетает очередной шип, вонзаясь в шею второго из здешних стражников. Он падает, и я надеюсь, что замертво.

И кто-то всё же спохватывается, когда поворачивает голову в сторону продолжившего пулять шипами словно стрелами юношу, а затем смотрит и на валяющегося товарища.

– Убийца! Один из них здесь! Ловите его! – начинают рычать отовсюду. – Живее!

Меня вдруг тянут к земле за руку, заставляя упасть на колени. Я в злости оборачиваюсь к возникшему Хилларку, решившему, что он может меня прикрывать и изображать доблесть.

– Не высовывай голову! – кричит он.

Вот он. Мой шанс.

Пользуясь потерей его бдительности, я сую руку под рубаху, осторожно хватая кинжал за рукоять. Едва наружу выглядывает лезвие, как я со всей силы сжимаю зубы, готовая пронзить кинжалом человека, сидящего рядом. Я могу воткнуть его прямо в сердце, а могу растянуть удовольствие за унижения, на которые он меня обрёк. Что было бы лучше?

Вне всякого сомнения, без вреда он отсюда не уйдёт. И я не уйду, не оставив на нём свои следы.

Хилларк резко хватает мою руку, и я решаюсь в полной мере, не желая больше тянуть. Лезвие сверкает при свете луны, когда я достаю кинжал и возношу над ним, с силой замахиваясь. А потом кинжал проносится по открытой коже его руки. От боли Хилларк весь зашипел, дёрнувшись в сторону, пока из раны полилась на серую землю алая кровь.

Я отлетаю в сторону, когда его здоровая рука пытается схватить меня за ногу.

– Ты… – начинает он, но я уже не слышу продолжения. Я выбегаю и мчусь куда подальше от него.

Мимо меня проносятся тревожные жители городка вместе со свирепыми стражниками, готовыми разорвать наглеца в клочья. Я крепко держу свой кинжал в руке, потом вырываю кусок ткани с растянувшегося покрывала, слетевшего со стола. Я использую его как новый шарф, в спешке закидывая на голову и прикрывая волосы. Моё дыхание сотрясает воздух. Я паникую, но продолжаю путь. Не знаю, куда меня ведут ноги. Не знаю, что делать потом, даже если мне улыбнётся удача и удастся выйти отсюда живой.

Я не знаю, где находится Святыня и что находится за её пределами. Может быть, вокруг шныряют опасные монстры. Может, худшие из них.

– Хэй! – вдруг окрикивает кто-то меня.

Я оборачиваюсь.

Воришка из Каильты, держа в правой руке свою смертельно-опасную флейту, сидит верхом на откуда-то взявшейся белой лошади и глядит на меня довольным взглядом сверху-вниз. Я вспоминаю его имя. Дарки.

– Руку давай! – говорит он, протягивая мне левую ладонь. Но внезапно, когда его глаза вдруг направляются на что-то, что находится позади меня, он ловко прокручивает флейтой в воздухе, готовясь использовать её снова.

Я слышу дыхание за своей спиной, и замираю, когда слышу шаги, а потом и вижу Керана, когда оборачиваюсь. В его руке его любимый меч, глаза горят оранжевым.

– Нура! – кричит он. – Отойди от него!

Я не двигаюсь с места.

– Krasya поедет со мной, – выдаёт Дарки. – А вот ты останешься, но у тебя есть выбор – остаться целым или покалечиться.

Лезвие меча Керана сверкнуло в воздухе. Он выставляет его перед собой. Я видела, каков он в действии. Видела, на что способны его руки, окажись в них меч. Только в такие моменты Керан Атталь превращается в Тень, кем его прозвали в Ордене Когтей. Потому что даже клинок замолкает, следует ему пронзить им сердце очередной твари. Три шрама, вырисовывающие три линии от века до нижней части глаза, придают ему ещё большей свирепости сейчас.

– Керан, что происходит? – спрашиваю я.

– Ты сейчас же вернёшься сюда! – рычит он в ответ.

Я делаю шаг назад. Я больше не узнаю в чертах его лица человека, ради которого была готова на всё. Даже на смиренное принятие смерти. Его янтарные глаза кажутся тусклее, словно на оранжевом ободке вдруг появилось что-то чёрное.

– Я убью тебя, – цедит он, обращаясь к воришке. – Убью самым жестоким способом.

– Не утруждайся, приятель, – усмехается Дарки в ответ. – Сперва приди в себя.

Керан подлетает ко мне так быстро, что я не успеваю даже осознать того, что выставляю вдруг руки и отмахиваюсь от него своим кинжалом, целясь ниже. Он полоснул его по ноге, из-за чего Керан, зашипев, падает на колени передо мной. Его чёрная одежда мигом намокает, рука, касающаяся образовавшейся раны, окрашивается в красный.

Я отшатываюсь в сторону, не веря в то, что причинила ему боль. Что я действительно атаковала его. В других обстоятельствах за смелость мной гордился бы и он, и Брикард. Но сейчас, увы, приятного в этом мало.

Дарки протягивает мне руку:

– Ну давай же!

Его лошадь топчется на одном месте, нетерпеливо бьёт копытом по каменной земле. У меня кружится голова. Но почему-то мне кажется, что опасности от Дарки не исходит совсем. Никакой. Он не желает мне сейчас зла. Именно так говорит чутьё. Именно подчинения затем требует и сердце.

Я делаю шаг вперёд, готовясь схватиться за протянутую ладонь, но что-то вдруг резко дёргает меня назад. Ноги чуть не подкашиваются.

– Нура! – кричит Керан за моей спинной, хватая край плаща. – Вернись! Не смей уходить!

Я быстро оборачиваюсь назад. Его янтарные глаза гневно блестят, и я не припомню, когда в последний раз видела его в такой злости