История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков

становится невозможным, крупные племена неизбежно распадаются на составляющие их части. Так проще вести кочевой образ жизни в степи и проще выживать. Продуктов, производимых кочевым хозяйством, становится достаточно для обычной жизни. В то время как государственность, а крупные племенные образования это и есть начало кочевой государственности, требует постоянного притока средств из-за пределов обычного кочевого хозяйства. Если отпадает потребность в концентрации усилий племён для решения больших политических задач, тогда пропадает и необходимость в военных вождях. Соответственно таким племенам, как тайджиуты, становятся не нужны выполняющие эту функцию ханы, вроде Хабул-хана, Амбагань-хана, Хутулы-хана или Есугей-багатура. Поэтому было вполне естественным падение после смерти Есугея политического влияния его семьи.

Таким образом, к середине XII века на территории Монголии сложилось неустойчивое равновесие между отдельными племенами. Ни у одного из них не было ни сил, ни возможностей для того, чтобы, усилившись, получить резкое преимущество над конкурентами. Одной из причин этого была невозможность вести активную и успешную внешнюю политику. Она могла бы помочь привлечь на свою сторону другие племена за счёт получения военной добычи и последующего её распределения в Степи. В результате племена Монголии оказались в зависимости от тех продуктов, которые им давали кочевое хозяйство и охота. Следствием этого стал распад крупных племенных образований на более мелкие, вплоть до отдельных семей. В определённом смысле происходила деградация обычной племенной структуры кочевых обществ Монголии. И основной причиной этого явился внешний фактор — весьма эффективная политика контроля над Степью, проводимая в середине XII века империей Цзинь. Именно на этот период времени и пришлась юность Тэмуджина.

История Тэмуджина и его семьи в этот период хорошо известна из официальной монгольской истории. Семья бедствовала, сам Тэмуджин попадал в рабскую зависимость от тайджиутского вождя Таргутай-Кирилтуха. Из всей этой печальной истории для нас важно одно — это то, что Тэмуджин начинал свою политическую карьеру, не будучи племенным вождём. За ним не стояла никакая племенная структура, и этот факт сам по себе придавал последующему созданию Тэмуджином Монгольской империи уникальный по сравнению с другими кочевыми государствами характер.

Именно в период тяжёлых испытаний для Тэмуджина и произошёл, очевидно, его разрыв с племенем тайджиут. Его отец Есугей-багатур, его дед Бартан-багатур и прадед Хабул-хан были тесно связаны с тайджиутами. Однако, став Чингисханом, Тэмуджин в рамках официальной истории своего государства первым делом выделяет семью своего отца в отдельное племя, которое получает название кият-борджигин. Более того, официальная монгольская история относит тайджиутов в числе большинства остальных племён к совершенно другому подразделению так называемых монголов-нирунов. И это подразделение занимает среди монголов место, отличное от того, которое занимают кият-борджигины. Создаётся впечатление, что официальная история стремится разорвать все связи семьи Тэмуджина с племенем тайджиут.

Соответственно в самом начале своей политической карьеры Тэмуджин не был вождём какого-либо племени. Статус его семьи после смерти отца вообще был крайне незначителен. Единственный способ для него повысить свой статус в, обществе заключался в удачной женитьбе. И Тэмуджин женится на невесте, которую ему сосватал ещё его отец, на дочери некоего Дай-сэчена из племени хунгират, по имени Борте. После чего он обращается за поддержкой к хану племени кереитов Тогорилу, который был обязан ханским троном его отцу. Тогорил ему помогает. Тогда же у него появляются первые сподвижники. Имена первых двух воинов Тэмуджина хорошо известны. Это Боорчу из племени арулад и Джэлме из племени урянхай. Официальная история не передаёт всех страстей того времени, однако для нас важен принцип начала формирования личного улуса Тэмуджина. К нему начинают присоединяться выходцы из различных племён.

Лев Гумилёв называл их людьми «длинной воли». Согласно его версии это были те, кому стало тесно в прежних племенных границах, они являлись носителями особого свойства — пассионарности. Гумилёв считал, что именно наличие большого количества пассионариев объясняет дальнейшие победы монгольской армии в частности и феномен создания Монгольской империи в целом. Теория пассионарности сама по себе весьма оригинальна и эксцентрична. Однако она не объясняет механизма тех процессов, которые происходили в Монголии в XII веке.

Возможно, гораздо проще и логичнее было бы предположить, что наличие в Степи большого количества людей, способных отказаться от своего племени в пользу Тэмуджина, связано с предшествующей деградацией традиционной племенной организации. Выше упоминалось, что это было связано с внешним фактором — весьма эффективной политикой империи Цзинь по ограничению активности кочевников Монголии. Напомним, что следствием деградации племенной структуры стал распад племён на меньшие по размеру группы вплоть до отдельных семей. Естественно, что люди, кочевавшие отдельными семьями, в определённой степени утрачивали связь с племенами и были готовы принимать самостоятельные решения в выборе своих политических симпатий. Такими людьми были Боорчу и Джэлме, первые сподвижники Тэмуджина.

Однако вряд ли в конкретных политических условиях конца XII века формирование собственного улуса из разрозненных, случайных людей можно было воспринять как серьёзное преимущество в политической борьбе. Скорее, тогда это можно было считать недостатком. Так как в этом случае Тэмуджин представлял только себя и своих людей. За ним не стояло никакого влиятельного племени или рода. А это уже накладывало серьёзные организационные ограничения на все политические устремления Тэмуджина и его людей.

Отсутствие какого-либо племени в качестве системообразующей силы имело в тот период свои преимущества и свои недостатки. Во всех кочевых государствах в домонгольскую эпоху наличие доминирующего племени обеспечивало организационную целостность и устойчивость данного государства. А его военная и политическая мощь гарантировали лояльность зависимых и союзных племён. Поэтому то, что за Тэмуджином не стояли авторитет и военная сила какого-либо рода или племени, делало на первый взгляд его позиции очень уязвимыми.

С другой стороны, усиление какого-либо племени в тот исторический момент в конкретных условиях Монголии XII века неизбежно вызвало бы к жизни консолидацию интересов всех остальных племён, направленную против этого. Если бы Тэмуджин был просто племенным вождём тайджиутов или какого-то другого племени, он вряд ли смог бы достичь серьёзных политических успехов. Уровень политической децентрализации в Монголии того периода был очень высок.

Нельзя забывать и о факторе Китая. Мы уже отмечали, что у империи Цзинь была вполне адекватная тому времени политика в отношении степных племенных объединений, направленная на их ослабление. Феномен Тэмуджина как раз и заключается в том, что его очень долго не рассматривали в качестве серьёзной силы вследствие того, что он не вписывался в привычную схему традиционных отношений в Степи. Скорее всего, его рассматривали как лидера независимого военного отряда, своего рода кондотьера, за которым не стоит реальная сила. А исторически реальную силу в кочевой Степи представляли именно