Так сложились звезды. Как превратить любовь к путешествиям в дело всей жизни - Ольга Владимировна Растегаева

разница между мокрой и сухой высадкой. Поскольку далеко не везде на Галапагосских островах имеются пристани, иногда зодиаки высаживают пассажиров прямо на пляж. Это и есть «мокрая высадка», когда надо закатать штаны до колен, плюхнуться прямо в теплую воду, в накатывающую на берег волну, под гогот морских львов. И наконец совершили высадку на Саут-Плазу.

Скорость, с которой мы шли по размеченной тропке, была черепашья. Сначала мы наблюдали за ярко-красными крабами, которые, крепко вцепившись в скалу, грелись на солнце. Затем умилялись семье морских львов, что дремали без задних ног в тени дерева. Малыш во сне посасывал молоко у мамы, а та лишь отгоняла назойливых насекомых своей ластой.

На этом же острове со мной многое произошло впервые: я увидела знаменитых игуан, разочаровалась от их размера. «Они не больше ящерицы!» – воскликнула я. Почему-то мне представлялось, что сухопутные рептилии будут не меньше комодских варанов. Игуаны питаются фантасмагорическими по виду кактусами опунциями, в один из которых я и воткнулась и повисла шевелюрой, увлекшись съемкой. Кстати, молодую поросль кактусов на острове обнесли легким забором, чтобы игуаны окончательно не съели пейзаж. А он совершенно необыкновенен: плоская блямба вулканической суши в синем море, поросшая ярко-красными суккулентами и чертовыми кактусами.

Проснувшись в шесть утра от громогласного приветствия, раздавшегося по общей связи, я, еще лежа в кровати, почувствовала, что корабль качает. Погода была пасмурная, но она не должна была никак поменять планы. Нас ждал древнейший остров архипелага Санта-Фе, где мы и высадились в заливе Баррингтона сразу после завтрака. Морские львы лежали сладкими батончиками на песке и, как обычно, игнорировали пришельцев с Большой земли. Хотелось привалиться рядом с ними, но гид снова напомнила, что подходить к животным ближе чем на 1,5 метра нельзя. Вот откуда у человека страсть погладить животное по головке и за ушком? Причем неважно, какое животное – морского льва, африканского льва или бегемота. Морских львов и котиков тоже хотелось обнять и потискать. Игуану, правда, не хотелось.

Прогуливаясь по кольцевой тропинке, Ванесса, которая сегодня отвечала за весь научпоп для юннатов, показала нам вьюрка. Именно на этих птицах зиждется теория эволюции авторства Дарвина. На всех Галапагосских островах, которые посещал ученый, обитали вьюрки. Только вот они отличались друг от друга. Их-то Дарвин и стал отлавливать и чучелками отправлять в Лондонскую Королевскую академию. Это уже потом, по ходу путешествия на Галапагосы, я узнаю, что вьюрки не столь безобидны. Они уже эволюционировали до кровопийц и воров, по крайней мере, галапагосские воробушки не гнушались тырить тортилью прямо из моей тарелки на берегу в Пуэрто-Айоре.

Санта-Фе, по которому мы разгуливали тем утром, «восстал из пены морской», поднявшись со дна. Он довольно плоский, самая высокая точка всего 259 метров, и не похож на острова, созданные вулканом, имеющие коническую форму. Среди здешних обитателей – лавовые ящерицы, несколько видов птиц и редчайшая сухопутная игуана Санта-Фе цвета турмалина. Те, кого удалось увидеть по дорожке, были невозмутимы и делали вид, что греются на солнце, даже когда шел дождь. По оценкам сотрудников национального парка, на острове Санта-Фе водятся 6500–7000 особей игуан местного вида. Я видела только три. Одна из них задумчиво смотрела куда-то в морскую даль. Где-то там живут ее собратья, с которыми ее развели эволюция и вулканическая активность.

Это был один из тех дней, которые попадают в твой личный топ самых запоминающихся моментов. Редкое ощущение, когда вы черт-те где, на маленьком клочке вулканической суши, сидите себе на пляже, смотрите на океан и безгранично счастливы независимо ни от чего.

Сан-Кристобаль мне понравился сразу. Кстати, именно этот остров стал первым на Галапагосском архипелаге, куда высадился Чарльз Дарвин в 1835 году. Мы сошли на берег «по-мокрому» на песчаном пляже Пунта Питт с рюкзаком, и не успела я бросить ласты под куст, как услышала детский плач. В десятках метров от меня и в паре метров от прибоя хныкал новорожденный морской львенок. Он весь вывалялся в песке, кубарем катался в очередной набежавшей волне и жалобно звал маму. Та ушла в море в поисках пропитания. «Вернется, – сказал гид, – найдет своего детеныша по запаху и накормит». Малышей трогать ни в коем случае нельзя, как бы ни хотелось помочь. Услышав чужой запах, самка больше не подойдет к своему сыну или дочери, ибо нарушится обонятельная связь между родителем и детенышем. Впрочем, самки морских львов – отличные мамы, кормят своих уже подросших толстеньких увальней аж до трех лет. Порой и не различишь по размеру, где мама, а где ее ребеночек. В смятении от нахлынувших материнских инстинктов мы пошли на прогулку.

Пробравшись через узкие каньоны, поднявшись на несколько десятков метров на небольшое плато, насладившись видами на океан, над которым нависли серые тучи, я увидела на дорожке свою первую голубоногую олушу. Олуша или, скорее уж, олух, поскольку это был самец, просто прогуливался по тропинке, словно хвалясь своими голубыми лапками. Птица была забавна, неуклюжа и неграциозна. Шуточек про нее предостаточно. Мы смеемся про олухов, американцы потешаются над игрой слов «bobbies», так называют птичку на английском – Blue-footed Booby, – и Boobies, что на сленге означает женскую грудь. Так что в вольном переводе получается что-то похожее на «птитьки». Считается, что все виды олушей получили свое название от испанского слова «bobo» – «болван, глупый».

По суше голубоногая олуша ходит переваливаясь, зато в воздухе и даже в воде она ловка. Если повезет застать охоту птиц – будете впечатлены увиденным. Олуши, словно копья, вонзаются в воду на большой скорости (около 97 км/ч) и уходят на глубину до 25 метров, ловя рыбу: сардину, скумбрию, богатую каротиноидными пигментами. Именно рацион питания и дает такой яркий окрас их лапкам. Большая колония олушей облюбовала скалистый Сан-Кристобаль, они тут гнездятся повсюду. Прямо рядом с дорожкой мы наткнулись на самочку, сидящую на яйцах. Она невозмутимо сидела в круге белого гуано, именно так голубоногие олуши очерчивают свое место обитания. Парочку влюбленных встретили в паре десятков метров от этого гнезда. Они ворковали и явно готовились к тому, чтобы завести потомство. Самцам приходится нелегко: самки олуши разборчивы и выбирают партнера «по одежке» – чем ярче лапки, тем больше у олуша шансов. Ярко-синие лапки означают, что самец в добром здравии, а значит, он прекрасный кандидат для ее потомства. И когда мы перестали подходить к вопросу деторождения так же?

Самец, проходящий кастинг, должен быть готов к долгому ритуалу ухаживания. В нем и подарки (надо бы даме преподнести ветку или камешек), и