Император Юстиниан Великий и наследие Халкидонского Собора - Михаил Вячеславович Грацианский

Либерат приводит сведения о том, как Феодора при помощи Велисария и его жены Антонины низложила Сильверия и отправила его в ссылку, а также о плачевных обстоятельствах его смерти[759]. Что бросается в глаза при изучении сведений Либерата, так это его тщательные попытки замолчать роль Юстиниана в этом деле. Складывается впечатление, что Юстиниан ничего не знал об интригах Феодоры, приведших к поставлению Вигилия, вплоть до того времени, как Сильверий сообщил о себе из ссылки[760].

Ситуация, в которой император оказывается последним, кто узнаёт о переменах на папском престоле в Риме, практически исключена. Доказательства этому имеются в житии Вигилия, которое также содержится в Liber Pontificalis. Там сообщается, что император, после значительных успехов Велисария в войне с готами, запросил его об отношениях с жителями Рима и о поставлении Вигилия. Когда Велисарий сообщил о том, что все прошло удачно, ему со стороны как императора, так и императрицы была объявлена благодарность[761].

Л. Дюшен справедливо указал на то, что интрига, представленная в наших источниках как попытка Феодоры восстановить на Константинопольском патриаршем престоле низложенного Анфима, скорее должна восприниматься как некий вымысел[762]. Анфим к тому времени был уже давно низложен, и причины, по которым его надо было восстановить на престоле после соборных постановлений и императорского эдикта, санкционировавшего его низложение, совершенно неясны. Тогда же Севир был отпущен в Египет[763], а Феодосий, патриарх Александрийский, был, наоборот, доставлен в Константинополь[764]. Насколько это может быть установлено по источникам, сам Юстиниан в это время вовсе не имел намерения сменить православного патриарха Константинопольского[765], чтобы достичь воссоединения с низложенными антихалкидонитами.

Следует, впрочем, признать, что церковно-политическая роль патриархов Константинопольских на всем протяжении правления Юстиниана была весьма незначительна и что сам Юстиниан не стал бы колебаться относительно низложения того или иного иерарха, сочти он таковое сколь-нибудь целесообразным. Однако в данном случае такая мера имела бы больше недостатков, чем преимуществ, поскольку император был бы вынужден действовать открыто вопреки совсем недавно принятым соборным постановлениям и собственным указам.

Более достоверной выглядит версия событий, изложенная Виктором Тонненским в своей хронике. Он утверждает, что Феодора заручилась обещанием Вигилия сразу по своем поставлении на папский престол осудить Три Главы[766]. Осуждение Трех Глав было важнейшим решением, принятым императором во время понтификата Вигилия несмотря на мощное сопротивление, оказываемое ему некоторыми группами. Единственной поправкой, которую можно было бы предложить в связи со сведениями Виктора Тонненского, является следующая: по всей видимости, Вигилий дал свое обещание не Феодоре, а Юстиниану, ибо именно Юстиниан даже после смерти Феодоры настойчиво добивался осуждения Трех Глав, каковое в конце концов было одобрено Пятым Вселенским Собором в Константинополе в 553 г. Когда со стороны Вигилия было получено соответствующее обещание, Феодора получила задание от императора способствовать возведению Вигилия на папский престол. Таким образом, мы склонны усматривать в низложении Сильверия акцию Юстиниана, имевшую цель, ввиду дальнейших мер по достижению унии с антихалкидонитами, поставить в Риме послушного императору и зависимого от него папу[767].

Следует полагать, что первые годы понтификата Вигилия были далеко не безоблачными. Впрочем, то, что он не отступал от халкидонского православия, следует из его писем к Юстиниану и патриарху Константинопольскому Мине, которые содержатся в Авеллановом cобрании[768]. В письме, адресованном императору и отправленном 17 сентября 540 г., Вигилий однозначно заявляет о своем православии, осуждая Нестория и Евтиха[769], исповедуя четыре Святых Вселенских Собора[770] вместе с «Томосом» папы Льва[771], а также присоединяясь к постановлениям Константинопольского Собора 536 г.[772]

При чтении этого письма бросается в глаза то, что осуждение произносится не только над лицами, уже осужденными Халкидонским и Константинопольским Соборами, но и над Феодосием Александрийским[773], который ни разу не упоминался в постановлениях Собора 536 г. Таким образом, упоминание Феодосия является дополнением, свидетельствующим о том, что переговоры об унии с ним[774] потерпели такую же неудачу, как и переговоры с Севиром в 535–536 гг., хотя об их ходе у нас сведений не имеется. Анафематствование Вигилием Феодосия позволяет сделать вывод о том, что папа был знаком с содержанием переговоров, которые велись с Феодосием в Константинополе.

В своем послании Юстиниану Вигилий также указывает на трудности, с которыми ему из-за своей непопулярности пришлось столкнуться в Риме. Эти трудности Вигилий приводит как извинение своих недостаточно активных контактов с императором за истекшее время[775].

В письме к патриарху[776] Вигилий позволяет себе истинно папский тон, заявляя Мине, что тот поступит наилучшим образом, если всегда будет следовать вере Римской Церкви[777]. Это следует понимать как то, что сам Вигилий был полностью уверен в своем безупречном православии и, пожалуй, еще не вполне осознал, как сильно изменилось положение папства во Вселенской Церкви с его небезупречной интронизацией.

Письмо Вигилия, отправленное Юстиниану в сентябре 540 г., допускает еще одну интерпретацию, которая проясняет некоторые до сих пор не вполне понятные аспекты его содержания. В исследовательской литературе уже указывалось на трудности, возникающие при анализе этого письма и исторического контекста, в котором оно появилось[778]. Первая трудность состоит в том, что это письмо, где подтверждались постановления Собора 536 г., было написано лишь в сентябре 540 г., т. е. спустя четыре года после завершения Собора. Столь долгая пауза между Собором, который можно рассматривать как триумф папства, и его утверждением папой представляется невозможной. Далее, не вполне ясен контекст, в котором появились отдельные высказывания, содержащиеся в письме. Таким образом, здесь мы попытаемся остановиться на отдельных высказываниях из послания Вигилия, дать им нашу собственную интерпретацию и воссоздать ситуацию, которая заставила папу к ним прибегнуть.

По нашему мнению, это послание надо анализировать не ретроспективно, связывая его с Константинопольским Собором, а в перспективе как раз начавшегося спора о Трех Главах.

Как уже было упомянуто, Виктор Тонненский и Факунд Гермианский связывают поставление Вигилия с его обещанием провести осуждение Трех Глав. Если предположить, что сразу после своего утверждения на Римской кафедре Вигилий начал соответствующие консультации со своим клиром, то содержание письма становится вполне понятным.

Лейтмотивом письма являются высказывания Вигилия относительно папы Льва и его постановлений[779]. Вигилий считает нужным заявить о своей преданности вероучительным постановлениям своих предшественников на Римском престоле. При этом создается впечатление, что он считает их подвергшимися некоей опасности. Тем не менее трудно себе представить, что Юстиниан, адресат письма Вигилия, мог каким-либо образом прямо