Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Время перемен». Часть 1 - Альманах Российский колокол

И память словно ожила яркими пазлами воспоминаний, детская память, словно яркая звездочка, падающая с небес, озарила эти пазлы памяти. Николай Бурмистров вдруг вспомнил, как однажды он играл во дворе со своим младшим братом и к ним привезли маленького армянского мальчика, которого звали Давид. Маленький мальчик плакал и бился в истерике. Он кричал:

– Хочу домой к дедушке Додику и маме!

Привез его дядя Сеня с каким-то другом по кличке Штрих. Они его не слушали, просто сказали:

– Мы вам кореша привезли, поиграйте пока с ним. А потом идите обедать.

Потом и дядя Сеня, и его друг Штрих ушли. Маленький армянский мальчик поначалу не играл ни с Колькой Бурмистровым, ни с его братом Вовкой, просто сидел и грустно смотрел на дорогу. Ел он неохотно, как говорят, без аппетита. А на вопрос Кольки Бурмистрова, как он здесь оказался, ответил довольно странно:

– Меня дедушка в карты проиграл.

– Как это в карты? Мы с братаном играем в карты на шалобаны, но на людей разве можно играть? – спросил Колька Бурмистров.

– Ну, раз меня проиграл мой дедушка Додик, значит, можно, – ответил маленький мальчик Давид.

Через два дня в гости к дяде Сене пришел дедушка Давида, которого звали как-то странно, – дедушка Додик. Он сперва пошел с дядей Сеней в сарай. А тем временем Колька с младшим братишкой Вовкой быстро забрались на чердак сарая и стали за ними подсматривать. На детском языке это была простая игра, которая называлась «игра в шпионов». Но увиденное через щели в потолке сарая навсегда врезалось в память, как метеорит врезается в землю. Первый раз в жизни Колька Бурмистров увидел настоящий пистолет ТТ, черный, громадный, весь покрытый маслом, а еще услышал слова, которые говорил дядя Сеня дедушке Додику:

– Скачок на сбербанк – дело серьезное. Вот тебе волына и маслят шестнадцать штук, должно хватить на двух инкассаторов. Приносишь пятнадцать штук – и свободен, и внука сможешь забрать сразу. Как говорится, деньги вперед. Ты парень фартовый, а то, что на дело берешь своих двух родственников, это правильно: родственники, если что, не продадут тебя красноперым.

Потом дядя Сеня достал пистолет и патроны и отдал их дедушке Додику.

– А с внуком поиграть можно? – спросил его дедушка Додик.

– Можно, но только три часа – и ни минуты больше. За ним придет Штрих, и чтобы было без соплей, – сказал дядя Сеня.

Колька и Вовка Бурмистровы быстро спустились с чердака, так что ни дядя Сеня, ни дедушка Додик не заметили. Потом дедушка Додик играл с тремя пацанами в свои незабываемые игры.

– Чиндыр, пындыр, запупындр, – говорил он и ловко подкладывал под подушку маленькие шоколадки и конфеты.

Эта игра осталась в памяти Николая Бурмистрова навсегда. Уже потом, когда появились свои дети и внуки, он играл с ними в игры дедушки Додика: в «чиндыр, пындыр, запупындр», в «красавицу», в «небо упало» и так далее, большой он выдумщик был, дедушка Додик. Помнил Николай Бурмистров и то, как плакал Давид, когда уходил дедушка Додик. Он плакал, цеплялся за ноги дедушки, но дядя Штрих был неумолим – просто отрывал его от дедушки Додика, не обращая внимания на истерику и плач Давида.

Помнил Николай Бурмистров и то, как однажды вечером пришел дедушка Додик: он просто шатался от боли и пах йодом, бинтами и кровью. В жизни Бурмистрова было всякое, но этот запах боли он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Дедушка Додик принес какие-то большие сумки и положил их в сарае. Потом пришел дядя Сеня. Колька и Вовка Бурмистровы, как всегда, шпионили. Колька Бурмистров слышал и видел, как дядя Сеня сказал дедушке Додику:

– Сколько капусты накосил?

– Да сорок три штуки с копейками, – ответил дедушка Додик.

– А племянники твои где, Самвел и Артур? – спросил дядя Сеня.

– Их обоих завалили инкассаторы, меня ранили, но я ушел и капусту приволок, – ответил дедушка Додик.

– Значит так, мне лишних бабок не надо. Завтра твоего внука Давида отвезу к матери в Алма-Ату, и будем платить ей по двести рублей каждый месяц до совершеннолетия Давида. Сам понимаешь, если все бабки твоей дочке отдать, красноперые вмиг все заберут и еще припишут ей соучастие. А слово мое, вора в законе, оно тверже алмаза. Вот тебе еще маслят, волына у тебя есть – и давай двигай, а то ты еще хвоста красноперого приведешь.

Дедушка Додик пошел прощаться с внуком. Шпионы Бурмистровы Колька и Вовка быстро спустились с чердака сарая по лестнице и стали смотреть, как дедушка Додик прощается с Давидом. Он уже не играл с ним в свой «чиндыр, пындыр, запупындр», просто стоял и обнимал, а из глаз его катились слезы. Кольке и Вовке Бурмистровым было все равно, но что-то страшное и жуткое висело в воздухе, давя тишину фатальной неизбежностью. Потом пришел дядя Штрих и коротко сказал:

– Все, давай вали, Додик.

Давид стоял грустный и задумчивый, смотрел вслед уходящему дедушке. Он не плакал, просто понимал каким-то двадцать шестым чувством, что видит дедушку в последний раз в жизни. Потом дедушка Додик вдруг обернулся и посмотрел на своего внука Давида с такой болью и тоской, что этот взгляд словно вечный памятный пазл, который не сотрется никогда. После долгих рассказов картина давно происшедших событий сложилась так, как будто кто-то великий и неведомый принес недостающие пазлы памяти и сложил картину жизни, жесткую и злую.

Все начиналось с мечты дяди Сени. А мечтал он о машине, и не просто о машине, а об автомашине «Волга» ГАЗ-21, и непременно черного цвета. Деньги у него были, но в Советском Союзе даже при наличии денег официально купить машину было сложно. Оно конечно, что дядя Сеня был ветераном войны и была у него льгота на внеочередную покупку автомобиля. Но проблема заключалась в том, что числился он сторожем магазина с окладом в восемьдесят рублей. А новая «Волга» стоила целых семь с половиной тысяч рублей, и откуда он их взял, надо было долго рассказывать компетентным органам. Но был один вариант – это лотерея.

И вот однажды он узнал, что один армянин в Алма-Ате выиграл в лотерею заветную «Волгу» черного цвета, как говорят, в масле. Но, естественно, за этот билет он хочет пятнадцать тысяч рублей. Деньги, хоть и воровские, у дяди Сени на это дело были. В общем, пригласил он этого армянина, которого звали