Бражники и блудницы. Как жили, любили и умирали поэты Серебряного века - Максим Николаевич Жегалин

1 апреля, ночь, «Бродячая собака». Полуобнаженная Глебова-Судейкина исступленно танцует «танец Козлоногой». Прыжки, скачки, резкие повороты – она не думает о движениях, а будто бы берет их откуда-то из тьмы, из древности, из бессознательного.

«Настоящая нежить», – думают восхищенные зрители, среди которых Кузмин. О том, что Всеволод Князев стрелялся и находится при смерти, пока никто не знает.

5 апреля, утро, Царское Село. Паника в доме Гумилевых. Выяснилось, что уже несколько месяцев Гумилев тайно готовился к новой экспедиции в Африку и уезжает буквально послезавтра! Спонсирует путешествие Академия наук: поэту необходимо сделать фотографии, собрать этнографические коллекции, записать песни и легенды аборигенов. Помимо этого, Гумилев все еще надеется найти «золотую дверь» – портал в потусторонний мир, который, возможно, находится где-то в глубине материка. Недостижимая, никому не понятная цель – золотая дверь, спрятанная в пустыне, откроешь и успокоишься.

С собой Гумилев берет несколько ружей, тысячу патронов, фотоаппарат и племянника в качестве помощника. Сборы настолько выматывают, что за два дня до отъезда Гумилев сваливается с температурой под 40. Тиф? Ахматова в слезах – она просит перенести поездку, поменять билеты, вообще никуда не ехать.

Утром 6 апреля к Ахматовой в Царское приезжает Глебова-Судейкина – только что она получила телеграмму из Риги: Всеволод Князев умер. Растерянная Судейкина перебирает версии самоубийства: довели сослуживцы, в кого-то влюбился, родители заставляли жениться на нелюбимой, но понимает – виновата она. Ахматова пытается успокоить подругу. В соседней комнате бредит Гумилев: ему снятся умеющие читать белые кролики.

Михаил Кузмин записывает в дневнике: «Вчера умер Князев» – и все.

7 апреля, несмотря на лихорадку и подозрения на тиф, Гумилев уезжает в Африку.

8 апреля хоронят Князева. Глебова-Судейкина подходит к его матери, пытается подобрать слова, но мать опережает ее: «Бог накажет тех, кто заставил его страдать», – говорит она. В кладбищенской тишине фраза звучит проклятьем. Судейкина запомнит эти слова на всю жизнь.

Кузмин на похороны не пошел. Он полностью увлечен Юркуном и носится со своим возлюбленным, как наседка. Кто такой Юркун? Семнадцатилетний юноша из Литвы, воспитывался в иезуитском приюте, откуда бежал. Бродяжничал, скитался, работал в киевском оркестре и выступал на сцене под псевдонимом Монгандри.

«Не зная Вас, я ждал такого, как Вы, все время», – пишет Кузмин на собственной фотографии и дарит ее Юркуну. Они вместе читают Платона, ходят в «Бродячую собаку» – Кузмин знакомит возлюбленного с друзьями, друзья удивляются: что он нашел в этом мальчишке?

Цветаева и Эфрон с дочерью в Коктебеле у Волошина. Северянин возвращается в Петербург – вместе с Сологубом и его женой Анастасией Чеботаревской он объехал полстраны с поэтическими концертами. Гумилев в Африке – наблюдает за ловлей акулы. Мандельштам дарит Ахматовой первую книгу своих стихов – «Камень». Блок ждет в гости Станиславского: он рассчитывает прочитать ему свою пьесу «Роза и Крест». Надежда Львова умоляет Брюсова о встрече: она называет его мэтром, глупой куклой, большим поэтом, она отправляет ему десятки телеграмм, она почти не пишет стихов – все ее существо занято Брюсовым. Брюсов не может/не хочет расстаться с женой – Львова занимает ровно то же место, что когда-то занимала Нина Петровская. Однажды она показывает своему другу, Владиславу Ходасевичу, браунинг – подарок Брюсова. Говорят, это тот самый браунинг, из которого Нина Петровская когда-то пыталась застрелить своего мучителя.

27 апреля Станиславский, несколько раз отменявший свой визит, все-таки приходит к Блоку. Блок очень нервничает: он читает пьесу и поглядывает на режиссера. Станиславский слушает напряженно, но видно – теряет нить, не понимает, не очаровывается. Спустя пару часов Блок заканчивает читать. Станиславский начинает издалека: рассказывает о своей системе, о работе актеров в Художественном театре, потом плавно переходит к пьесе и шаг за шагом начинает критиковать. Суть его претензий – пьеса совершенно не сценична, непонятна зрителю и незаразительна для актеров. Станиславский извиняется, мнется, но что поделать? Блок разочарован: никакой постановки не будет, пьеса подходит только для печати. Любовь Менделеева уже три месяца не возвращается из Житомира. Блок идет на могилу их сына Мити и обкладывает ее дерном.

Закрывается второй сезон работы «Бродячей собаки». В тесный подвал набиваются почти четыреста человек. Сначала чествуют актеров Московского Художественного театра, потом Глебова-Судейкина выступает с коронным номером – «танцем Козлоногой». Судейкина не знает, как жить дальше, но никто об этом не догадывается.

Май

1 мая на крупных заводах империи вспыхивают забастовки. Рабочие отказываются работать, поют «Марсельезу» и грозят митингами. Только в Петербурге бастуют 125 тысяч человек. Полиция реагирует оперативно: город полон отрядов, Невский проспект перекрыт, идет снег.

Александр Блок тоскует, бродит по окраинам, заходит в парк аттракционов и катается на каруселях до глубокой ночи.

Ахматова разбирает стол Гумилева и среди вороха черновиков находит пачку с письмами. Что за письма? Ахматова пробегает их по диагонали, холодок пробегает по ее спине – любовная переписка с актрисой Ольгой Высотской! Ах вот оно что! Несмотря на договор о полной личной свободе, несмотря на собственные влюбленности, намеки, истории, интрижки и секреты, Ахматова решает дуться и больше не пишет ни одного письма в Африку. Не пишет и Гумилев: он движется вглубь страны – пешком, на мулах, на поездах, кораблях и лодках.

5 мая в Россию после семилетней эмиграции возвращается поэт Бальмонт. На Брестском вокзале в Москве его встречает толпа журналистов и поклонников. Собравшиеся с удивлением обнаруживают в толпе и Владимира Маяковского – того самого, кто грозился сбросить Бальмонта с парохода современности.

– А вы как же сюда попали? Ведь это как будто непоследовательно? – спрашивает у Маяковского один из журналистов.

– Тише, тише совлекайте с древних идолов одежды… – вместо ответа Маяковский цитирует строчку из стихотворения древнего идола Бальмонта.

Дело в том, что прямо на вокзале Маяковский хотел разразиться обличительной речью, но что-то пошло не так, и возможность разразиться представилась позже.

7 мая, чествование Бальмонта в «Обществе свободной эстетики».

Заявив, что выступает от имени врагов Бальмонта, Маяковский обвиняет поэта в глухоте к современности, в воспевании старья вроде дворянских усадеб и бесплодных полей.

– Мы, молодежь, поэты будущего, не воспеваем всего этого. Наша лира звучит о днях современных. Мы слитны с жизнью. Вы восходили по шатким, скрипящим ступеням на древние башни и смотрели оттуда в эмалевые дали. Но теперь в верхних этажах этих башен приютились конторы компаний швейных машин, в эмалевых далях совершаются «звездные» пробеги автомобилей! – гремит Маяковский. Его выступление заглушается всеобщим недовольным шиканьем и свистом. Брюсов вскакивает с места и просит всех угомониться. Бальмонт пытается сохранять спокойствие.

– У поэта не может быть врагов. Поэт выше вражды! – говорит он.

Маяковский сходит с трибуны. Он победил: весь вечер говорят только о его речи.

11 мая в Петербург приезжают Андрей Белый и Ася Тургенева. Предыдущий