Я трогаю войну руками - Ирина Юрьевна Бугрышева

Мужики давно вынырнули из своих смартфонов. Все про них забыли.

— Вот так Цусиму и просрали, — сказал, приоткрыв дверь в палату, боец с рукой на перевязи. Я и не заметила, когда этот боец вышел. Он лежал на койке между Ромой и Володей.

— Зажигалку забыл, — объяснил боец. — Ребята, есть у кого?

— Больше не забывай, — передал бойцу зажигалку Андрей. — После Цусимы надо научиться делать выводы. Надо побеждать.

— Стой, — закричал Рубик, — стой, пожалуйста, Руслан. Девчонки, вы посмотрите на Руслана, а? Какой боец, посмотрите! Сколько в нём силы, сколько в нём скромности, сколько в нём отваги! Героический боец наш Руслан! Горел, отстреливался, выбрался оттуда. Танкист! Бери зажигалку, брат, кури и возвращайся! Больше не гори никогда. Не переживай, дорогой. В этот раз мы ничего не просрём. Ни Цусимы, ни Донецка! Мы идём вперёд, мужики, да? Идём смело вперёд. Кто скажет, что нам легко? Нет таких! Кто скажет, что всё закончится завтра? Нет таких. Враг коварен. Наш командир говорит нам: «Бойцы! Всё только начинается!» Нет, мы не скисли. Мы и не думаем скисать. Да, мы устали. Да, нас пообтрепали эти два года лишений и ранений. Но мы найдём в себе силы идти до конца. Будем учиться у наших дедов! Прадедов! Знаете, за сколько освободили Донбасс в ходе Великой Отечественной войны? Знаете? За тридцать девять дней! Тридцать девять дней — и весь Донбасс освобождён от фашистов. Знаете хронологию Донбасской стратегической операции? Таганрог освободили. Горловку. Артёмовск. Сталино. В смысле Донецк. Но гитлеровцы называли его по-старинному, Юзовка. Шли вперёд и вперёд! Тогда, в сорок третьем! Гитлер требовал удержать Донбасс во что бы то ни стало. Мирное население истреблялось! Грудных детей расстреливали на руках матерей у стволов шахты! И не грудных тоже! Донбасс истекал кровью, но не сдавался! С 13 августа по 22 сентября шла операция. Тридцать девять дней — и всё чисто. Нам сложнее. С нами воюет вся Европа. Америка. Но мы не посрамим дело отцов и дедов, да, бойцы?

Все кивали. Руслан — боец, что заходил за зажигалкой — передумал идти курить. Прилёг на койку и начал пристраивать раненую руку на подушки. Рубик продолжал свою пламенную речь. Без остановки восхищался собратьями. Давая каждому величие. Благодарность. Веру в Победу. И силу выздоравливать. Его речь прерывалась звонками и поздравлениями с Первомаем и с днём рождения «вагнеровцев». Приходами медсестры. Металлическим звуком, с которым проехала по коридору тележка, — санитарка собирала по палатам тарелки после ужина. Капуста с мясом были на ужин, который, естественно, прошёл мимо палаты. Было не до ужина.

— Я не могу мясо, — объяснил Рубик. — У меня пост.

— У раненых послабление в пост, — сказала терпеливо Катя. — Как у странствующих и путешествующих. А ты и путешествуешь сейчас — и выздоравливаешь. Тебе можно. Тебе нужны силы на исцеление.

— Ты что? — удивился Рубик. — Не могу. Не уговаривай. У меня столько лет пост. Он, правда, много лет был вынужденный. Четыре срока у меня. Четыре года, два года, восемь лет и три года. Дистрофию, помню, заработал. Стоял, кожа да кости, качался на ветру. Но нрав не утратил, видишь. В самые тяжёлые годы сидел на пайке. На хлебе и воде. Но Христу был верен. И сегодня, видишь, мы ездили на кладбище. Поминали товарищей. Батю нашего, Евгения Викторовича Пригожина, вспомнили. Были у него на могиле. Помолились обо всех воинах погибших. На обратном пути заехали выпить кофе. Так я даже кофе пил без молока. Пост же. Какой капучино может быть в пост? Строго чёрный кофе!

* * *

…Я закончила работать с Ромой. Держала руки у него на груди. Дыхание было ровное и глубокое. Но спешить было некуда. И я мягко, едва заметно, качала Роме грудную клетку в технике палсинг, направленной на расслабление и успокоение. Рома был спокоен. Завтра — будь что будет. А здесь и сейчас можно просто быть.

— И Бог всегда со мной, — подытожил Рубик. — Понятно, что кофе без молока — это внешнее. Но внутри ощущение всегда незыблемое. Бог рядом. А я делаю, что могу.

— У меня тоже так, — сказала я. — Я, хоть и пью капучино в пост, но Бог рядом. Знаешь, когда появилось это ощущение, Рубик?

Он оживился:

— Говори, дорогая! Ира-джан, когда?

Здесь, в первый майский день в госпитале, среди крови, боли, повязок, ран мы с Рубиком смотрели друг на друга, как первые христиане, которые познали Бога. Смотрели друг на друга и сверяли свои пути.

— От меня тогда ушёл муж. Остались дочка и сын. И я взяла ещё одного ребёнка в семью. Потому что была не одна. У меня не было никакой другой надежды, кроме как на Бога. Была вера, что Он поможет. Что всё правильно. И вот я помню физическое ощущение — я стою — Бог за спиной. Я иду — Бог за спиной. Я что-то делаю — а Он рядом. Так и прошла этот путь. Помню, смотрю на человека, который против меня что-то замышляет, и думаю: «Ох. Что ж ты делаешь? Ты ж не против меня идёшь сейчас».

— Ира-джан! — прогремел Рубик и стянул с себя футболку. — Смотри на меня! Здесь Богородица! Здесь ангел-хранитель!

Я смотрела на спину и руки Рубика во все глаза. И Богородица, и ангел-хранитель были посечены осколками.

— А на животе у меня много места ещё! — повернулся Рубик ко мне лицом. — Сейчас же я набью тебя у себя на груди, Ира-джан! Ребёнка взяла! Поворачивайся ко мне лицом, чтоб можно было нормально тебя перерисовать!

— Эй, — рассмеялась я, — набей лучше Георгия-Победоносца! Нам нужна Победа, Рубик!

— И то верно, — молниеносно стал серьёзным Рубик. — Обязательно набью Георгия. Обязательно. Без него никак не победить!

* * *

У него снова зазвонил телефон.

— Здравствуй, дорогой. В Таганроге? Отлично! Поздравляю и тебя, дорогой! Памятник делаешь? Спасибо тебе, родной. Спасибо! Видео переключи на памятник! Ох, до сердца — то, что ты делаешь там. Девочки, смотрите. Поближе сюда идите и смотрите на памятник!

— Я из Таганрога, — шепнула я Рубику.

— Тут у меня, дорогой, девушка-волонтёр из Таганрога, — прогремел Рубик в телефон. — Она тебя отдельно благодарит за то, что ты делаешь. Спасибо тебе от Иры-джан!

Я смотрю в телефон Рубика. Экран весь в трещинах, как моя страна, как мы все. А по ту сторону экрана — памятник. И пять больших букв: «КОРСА». На памятнике — улыбающаяся молодая женщина в военной форме. Яркая улыбка. Увидишь — и уже не забудешь никогда.