Я трогаю войну руками - Ирина Юрьевна Бугрышева

* * *

Олег протягивает мне свой скетчбук. Здесь его рисунки, которые он делал в госпитале ещё в июле. Часть я помню — каждый штрих знаком. Часть вижу будто впервые: в прошлой жизни Олег набивал татуировки, и тут — эскизы. Тогда, в июле, я их пролистывала. Сейчас, когда Олег разрешил проиллюстрировать мою книгу своими рисунками, я смотрю на них иначе.

— Ир, — говорит он, — принеси в следующий раз что-то сладкое. Ты же помнишь, я сладкоежка.

— Так я же прихожу вечером, — улыбаюсь я. — Какие тебе вечером углеводы?

— Простые, — улыбается Олег. — Простые углеводы. Ты же в курсе — самая совершенная форма, — это шар. Мне бояться нечего. Я совершенство.

Вдох. Выдох. И я уже не здесь. Я в прошлом лете. В другом госпитале. Я покупала миндальные круассаны на всю палату. На всех бойцов. Олег смотрел пристально на меня. На круассаны. И строго шептал:

— Запомни. Ты приходишь только ко мне! Круассаны мне. Но я могу тебя угостить. Хочешь? Давай вместе съедим!

Кажется, с прошлого лета я так и не ела миндальных круассанов.

Сижу у Олега на кровати. Будто между делом расслабляю ему стопу. Мы болтаем. И я даже не говорю: «Вдох. Выдох», чтоб на выдохе расслабить какую-то болезненную точку. С прошлого лета прошёл год. Олег лежит спокойно. Не нервничает, когда я касаюсь пальцев. Олега не прошибает током. Пучки нервов распутались. Нога восстанавливается.

— Слушай, — говорит Олег, — а я тебе не рассказывал, как у меня дочь родилась?

Я качаю головой:

— Нет.

Он улыбается, предвкушая мою реакцию.

— Ну, слушай. Жена была беременна, и, пока мы не знали, кто родится, я ей говорил: «Родится ребёнок, назовём его Лаврентий Палыч. Одним словом. Лаврентийпалыч». Жена только рукой махала: «Отстань!» Она, конечно, понимала, что я с придурью, но не думала, что настолько. Потом УЗИ показало девочку, и жена успокоилась — ну не стану же я называть дочь Лаврентийпалыч! В общем, родилась дочь. Я пошёл в загс регистрировать ребёнка. Получил свидетельство о рождении. Записал дочь Таисией. Помнишь, из нашей общины в прошлый госпиталь приходила бурятка Таисия? Которая нам еду домашнюю приносила? У нас это частое имя. Таисия, ко мне когда пришла, я подумал — хорошая примета. Как дочь зовут. Сразу запомнил. И в итоге — иду я домой из загса, вижу — копицентр. Захожу. Говорю: «Отсканируйте свидетельство о рождении, и вместо Таисии напишите Лаврентийпалыч». Мне всё сделали за сто рублей. Ещё за сто распечатали на цветном принтере. Прихожу я домой. Протягиваю жене свидетельство о рождении. Жена читает: «Лаврентийпалыч Олеговна Зайцева». Падает в обморок: «Ты, — говорит, — совсем с ума сошёл!» Потом успокоилась. Говорит: «Иди в загс обратно, дай ребёнку нормальное имя!» Я для порядка не сразу пошёл. И правильно сделал — увидел, как меня тёща любит и уважает. Пока жена истерила, тёща её успокаивала: «Ну что ты в самом деле? Ну что, тебе разве на самом деле важно, как зовут ребёночка? Главное, чтоб здоровый был, а там как отец решит! Ну подумаешь! Разные имена бывают!» Я прямо с новой силой тёщу свою полюбил тогда. Ну короче. Иду я снова в копицентр. Думу думаю. Пришёл. Говорю: «Меняйте Лаврентийпалыч на Саелма». Сделали. Возвращаюсь домой. Протягиваю жене свидетельство. Саелма Олеговна Зайцева. «Нормально? — спрашиваю. И добавляю так оптимистично: — Будем звать Саёлка!» Жена опять в обморок: «Какая Саёлка? Дай ребёнку нормальное имя! Ему же жизнь жить!» Ну я вышел на улицу. Погулял. И вернулся с нормальным свидетельством, которое у меня с самого начала было. Так и зовём с тех пор дочь Таисией. Но если дочка что-то натворит, я её зову «Лаврушечка». «Иди, — говорю, — сюда, мой Лаврушечка!» Или «Саёлка, беги ко мне!» Дочь хохочет! И жена хохочет уже тоже!

Я смеюсь. Не хотела бы я иметь дочь с именем Лаврентийпалыч. Саёлка и то куда ни шло.

— У вас, у девчонок, — продолжает Олег, — встроенные настройки какие-то. Я на дочь смотрю, обалдеваю — она читать ещё не умеет, а как приложение на телефоне откроет, платьев в корзину себе набросает! Причём все платья — правильного размера! Сидишь и думаешь, — как у неё это получается? А потом сын подходит к дочке, она раз — и вспоминает, что у неё брат есть. И туда же, в корзину, робота для него. А мне оплачивать. Ну, я и рад.

В палату заходит сестра милосердия.

Смотрит на Олега:

— Вас помазать маслом?

— Помажьте.

— А воду святую оставить?

— Оставляйте, конечно.

— Имя скажите своё?

— Церендоржо, — говорит максимально серьёзно Олег.

Я отворачиваюсь к окну, чтоб не сдать себя улыбкой. «Церендоржо» — это, видимо, из того же цикла, что Лаврентийпалыч и Саёлка.

Сестра мажет Олега.

— А что вы не говорите: «Помазуется Церендоржо?» — серьёзно спрашивает Олег.

— Простите, я не знаю такого имени, — извиняется сестра милосердия. — Мне не произнести.

— Обычное имя, — пожимает плечами Олег.

Я соглашаюсь. Абсолютно банальное имя. Не то что Олег.

Сестра уходит.

Я спрашиваю Олега:

— А зачем тебе святая вода и помазание, если ты Церендоржо? Это же буддийское имя?

— Точно, — кивает Олег. — Но тут разницы никакой нет. Бог один, видишь. А у нас в Улан-Удэ такая история — мы идём в дацан, а по пути из дацана заходим в православный храм, ставим свечи, на Пасху куличи и яйца святим. Да и на фронте тоже так было. Попросишь Бога о помощи — он приходит. Не глядя на твоё имя и разрез глаз. Ну что ты так смотришь? Нормальное же имя. Церендоржо! Что тут такого?

Я заканчиваю с ним. Смотрю на Мишу…

* * *

— С тобой поработать?

— Нет, — говорит Миша. — Не надо пока. Лучше продиктуй мне часы приёма здесь — завтра сестра должна прийти. И достань утку из-под кровати. Поставь поближе. Мне никак.

— В будни, — говорю, — с шестнадцати до девятнадцати. В выходные с одиннадцати до девятнадцати. Чай сделать? — говорю я, вытаскивая утку из-под кровати.

— Нет, не надо, — улыбается Миша, глядя в телефон. Отправляет сообщение сестре. А потом отрывается от телефона. Смотрит на меня. И говорит: — Будто не уезжал с Севера. Североморск, Гаджиево, белые ночи. Всё, как здесь. И ночью светло. И ты такая же, как там все. Не знаю, как сказать. Такая же.

* * *

По пути на второй этаж меня ловит Стас. Я ещё такая же, как там, в Полярном, в Гаджиево. Но он не в курсе. Это тот