Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

«Зашевелился старый поп, поговорить со мной желает, аж не терпится ему. Брунхильду и Агнес привечает, графа образовывать решил… Неспроста всё то, неспроста… Почувствовал, что ли, хитрец большую распрю?».

Он откладывает письмо и долго смотрит пустым взглядом куда-то в стену, что-то думает, пока с кухни не приходит Мария и не спрашивает у него про ужин. Но до ужина он ещё успевает написать письмо наместнику Фринланда, и там были такие слова:

«Дорогой друг, ваше письмо возымело на добрых горожан надобное нам действие. Были вы в том письме так убедительны, что казна города Малена тут же выделила деньги на поимку речного разбойника. Я уже собираю отряд для его розыска. Надеюсь, что в скором времени смогу сообщить вам что-то приятное».

⠀⠀

⠀⠀

Глава 42

⠀⠀

Сыч приехал, когда Волков его уже и не ждал, почти ночью, когда жена и дети давно ушли спать.

— Где ты был так долго? — интересуется у него господин, который уже и слуг отпустил.

— Так это… ездил к замку; там у мужиков драка случилась, измордовали малость друг друга, — объясняет Сыч и ухмыляется беззубо. — Мослы переломали, а доктор-то наш уехал, так побитого родным пришлось за реку в Мелликон везти… Шкуру ему на башке зашивали.

— А драка вышла из-за чего? — не любит господин, когда его мужики болеют, тем более когда друг друга калечат; мужики работать должны, а не лечиться. — Опять кто-то не ту жену поимел?

Сыч машет рукой:

— Экселенц, если бы, так то понятно бы было, а то один другого упрекал, что тот его корову свёл куда-то и забил её втихаря, и всё потому, что тот мясом торговал. Вот и сцепились, а за обидчика ещё брат прибежал… А корова-то нашлась потом, пастух не углядел, мальчишка ещё, а она в овражек упала и вылезти не могла.

— Пусть обидчики побитому пеню выплатят, — говорит Волков.

Фриц смотрит на господина с некоторой иронией: да уж этому-то меня учить не нужно; а потом спрашивает:

— Экселенц, а чего звали-то?

— Зачем звал… — Волков не спешит объяснить своему коннетаблю, что ему от него нужно. — Есть дело одно. Серьёзное дело.

— Экселенц, да уж вы не тяните, — тихо говорит Ламме, — понятно, что за дело. Нашли вы кого-то из тех, что на племянника вашего нападал?

— Нет, не совсем, — начинает барон, — там, в Малене, одна гнида болтает больно много всякого… На рынок приходит, соберёт вокруг себя болванов и брешет без умолку…

— Про вас? — уточняет Сыч.

— Про графиню, — отвечает Волков.

— Ах, вон оно как… — Фриц Ламме даже в лице меняется, теперь он всё понимает. Конечно, Сыч прекрасно знает, откуда графиня родом и кто она на самом деле. — Думается, что хотите вы тому болтуну язык укоротить. И сдаётся мне, что до самого кадыка.

Волков сначала молча кивает: да, да, именно так; но потом поясняет:

— Вот только сначала… Сначала нужно с ним поговорить как следует, узнать, кто его нанял и откуда он про графиню знает. А уж потом…

— А, ну что ж… — тут в Сыче проявилась его обычная деловитость, спокойствие, — понятно, авось не впервой такое дело у меня. Людишек мне в помощь надо будет.

И это его спокойствие, даже когда речь шла о делах грязных и неопрятных, всегда удивляло барона. Удивляло и успокаивало. Волков понимал, что Фриц Ламме сделает всё как надо. Уж он во всём подобном толк знает. За это генерал и ценил своего человека, прощал ему его слабости.

Волков уже подготовился к этому разговору; он достал из ларца, что стоял тут же на столе, кошелёк.

— Здесь восемьдесят монет. Найди себе в помощь четверых надёжных людей. И не скупись. Тут тебе хватит на всё, — Волков был уверен, что здесь, в Эшбахте, среди солдат, он легко найдёт себе для такого дело подручных, к примеру, за десять монет на человека.

Генерал знал, что у Ламме среди сержантов хватает собутыльников.

— Четверых? — Сыч сразу стал прикидывать в уме, сколько серебра придётся отдать помощникам и сколько можно будет оставить себе. Не то чтобы он был обрадован подсчётами, но и расстраиваться не стал. — Ну ладно, найду четверых.

— И смотри, чтобы они лишнего про графиню не узнали, — наставлял его Волков.

— Не узнают, не узнают… — уверял его Ламме, пряча кошелёк под куртку. — Ну, экселенц, давайте, рассказывайте, как сыскать того болтуна, что на графиню клевещет.

«Клевещет».

Фридрих Ламме пусть и говорил как простой, и вид всё ещё имел не господский, хоть и рядился теперь в хорошую одежду, и пьян бывал, но человеком он был безусловно умным. Он всё понимал и правильно выбирал слова, когда то было нужно. Впрочем, его ум не распространялся на его отношения с женщинами, но как раз это Волкова волновало мало.

— Ежа найдёшь… — только начал генерал, а Сыч уже махал руками, морщился и говорил:

— Экселенц, да на кой чёрт он нужен, без него обойдусь… Вы только скажите…

— Хватит, — весьма резко оборвал его Волков и, выдержав паузу и поняв, что Фриц его слушает, продолжил: — Прекрати вести себя как обиженная баба. Он толковый малый оказался, много умеющий…

— Это я его всему обучил, — вставил коннетабль. — Он сюда приехал дурак дураком, ничего не умел, он вообще столяр, он стулья всю жизнь до того делал, как потом выяснилось… Да и то в мастера так и не выбился…

— Ты, ты научил его всему, — согласился Волков, понимая, что для Сыча это важно, — я в том не сомневаюсь, но ваши склоки, драки и обиды сейчас не к месту, понял? Помирись с ним. Он мне нужен. И тебе тоже, ты не забывай, он твой помощник.

— Как прикажете, экселенц, — отвечает Сыч таким тоном, который Волкову успокоения не прибавляет.

— Найдёшь его, — продолжает барон. — Он в трактире «У кумушки Мари» по вечерам тебя будет ждать. Он уже подыскивает местечко, где с болтуном можно будет поговорить. И давай там без склок.

— Ладно, — говорит Сыч, — без склок так без склок, я ж понимаю, дело прежде всего, а дело серьёзное.

— Вот именно, — соглашается Волков, — дело серьёзное, а тебя уже в городе знают, так что делай всё тихо, лучше ночью…

— Уж этому меня учить не нужно, — важничает Сыч. — И сам всё понимаю.

— Понял, не учу, — соглашается Волков. Соглашается с подчёркнутым уважением. И Сычу, и всякому другому человеку, что достиг