Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

— Так что ж он тебе денег не дает, раз любит?

— Даёт, — отвечает сестра. — Так я всё складываю. И Бруно иной раз заходит, когда в Эшбахте бывает, и тоже денег дарит, то золотой, то два.

— Ах вот как? — Волков рад, что его племянник не забывает её. — Он тебя навещает?

— Навещает, навещает, всё зовёт меня к себе в дом, на тот берег, внучат посмотреть, да всё не соберусь.

— Ты уж соберись, пожалуйста, — строго выговаривает ей брат. — В самом деле не так уж много у нас родственников, — тут он вспоминает большую враждебную фамилию, — не то, что у некоторых.

— Съезжу, — обещает Тереза. — Отвезу подарков детишкам.

— Подарки твои им не нужны, — говорит её генерал, — они с младенчества с серебра едят, — тут он делает паузу. И потом заводит тот разговор, ради которого он и пришёл к ней: — Тут всякое произошло…

— Вы про графиню, — сестра крестится, — храни их Господь. Ужас, какой ужас… Как на чадо невинное покуситься можно?

— Я не про то, — прерывает её Волков. — О другом сказать хочу.

— О чём же?

— Тут слухи всякие ходят про Брунхильду… — он смотрит на Терезу, а та ждёт, что он ещё ей скажет. — Говорят, что не сестра она нам. И вот вдруг… если кто тебя спросит…

— А кто спросить-то может? — сестра насторожилась.

— А что, до сих пор никто у тебя не спрашивал?

— Муж спрашивал, дети, — сразу ответила она. — Спрашивали, какой сестрой она мне доводится.

— И что же ты ответила? — Волкову было очень интересно это знать.

— Сказала, что её отец, Петер, был младшим братом нашего отца, и у него был сын и дочь, так вот дочь — это Брунхильда.

— Сама сочинила? — удивляется свой сестре барон; он-то всегда считал её простушкой, а тут вон как.

— Ну а кто же мне помог-то?

— Хорошо, умница, — он теперь продолжает её сказку. — Ты дядю Петера никогда не видела, он жил где-то в Нижних землях, морем промышлял, как и наш отец. Дядя наш умер от чумы, и тётка тоже, а вот Брунхильда и Агнес как раз из того колена. Это я тебя с ними познакомил. Поняла?

— Поняла, — отвечает сестра, теперь она уже не весела, смотрит на брата с тревогой. — А кто же спрашивать будет?

— Никто, никто, — успокаивает женщину генерал, он обнимает её, — но если вдруг… чтобы так и говорила. Брунхильда — дочь дяди Петера, — но, видно, он сестру не успокоил, и вопросы у неё оставались; и чтобы не отвечать на них, он и говорит: — Муж твой в Мален едет, ехала бы с ним, навестила бы внучку. Кёршнеры… Клара просила передать, что ждёт тебя. Так что собирайся.

— Ах, — сестра сразу позабыла о странном и тревожном разговоре, едва он упомянул о внучке. — Как там она, как цветочек наш?

— Так вот езжай и выясни, — генерал стал собираться. — Не торчи в четырёх стенах колодой, за реку к Бруно боишься ехать, так хоть ко внучке наведайся.

⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀

Путь до замка неблизкий, но зато он посмотрел свои уделы. Вдоль реки, на берегах, где раньше до мая в глинистой почве стояла вода, теперь, высились домики. Небольшие такие дома — с белёными стенами, с печными трубами, крепкие. Вокруг домишек — огороды, засаженные капустой, дворы с поросятами… Козы на всех пригорках, щиплют кусты… Коровы иной раз встречаются. Так и тянулись домишки вдоль всей реки. Как говорится: не густо, но и не пусто. И что его радовало, так это дети во всех дворах. Бабы видели его, кланялись ещё издали. Он им тоже кивал. Иной раз перебрасывался словом с молодухой какой-нибудь симпатичной, спрашивал про здоровье детей, и, получив ответ, ехал дальше. А вот мужиков не было. И правильно, чего мужу доброму днём у дома сидеть? Человек должен работать.

А чем ближе подъезжали к замку, тем домов становилось больше. Тут и земля уже хорошая была, да и жить у замка считалось престижно. Ёган разрешил нарезать огороды побольше. Вокруг домов заборчики. Здесь было хорошо.

Замок было уже хорошо видно, когда на одном из пригорков над рекою он увидал мужичка с лопатой, ковырявшегося в земле, — он что-то копал вдоль натянутой на колышки бечевы.

Мужик, увидав господина и его оруженосцев, перестал копать, снял шапку и поклонился. А Волков, заинтересовавшись его работой, подъехал, оглядел обнесённое колышками немалое пространство и спросил:

— Почтенный человек, а что же ты тут делаешь?

— Так копаю, — ответил тот. И, обведя рукой вокруг, пояснил: — Вот велено обвести эти верёвки канавкой.

— А что же тут будет?

— Так церковь строить будут, — отвечал мужик. — Два дня, как монахи с архитектором приезжали из Малена. Вот, значит, сказали, что будет тут храм Страстей Господних… Через неделю начнут уже люди фундамент копать.

Место под храм выбрали удачно. Его будет видно с реки. Хорошо, если храм будет красив. Нет, он обязательно должен быть красив, чтобы люди, проплывая по Марте, видели его величественный и грозный замок и прекрасную церковь рядом. Впрочем, он был уверен, что Бригитт, женщина, наделённая не только бесконечной тягой к чистоте и порядку, но и тонким вкусом, утвердит хороший проект. Церковь непременно будет красивой.

Это были приятные новости. Если не задумываться над его положением. Если думать, что Эшбахт навсегда останется за ним. А если вдруг герцог лишит его лена, и всё это, всё, что он создавал годами, будет у него отнято? Он из глинистых холмов на отшибе, сплошь заросших густым кустарником, — по сути, из безлюдной пустыни — создал хорошо устроенное, обжитое и весьма прибыльное баронство. И теперь, конечно, ему очень не хотелось бы всё это терять. Терять то, что стало предметом зависти всех местных сеньоров, терять огромный доход, что приносили его земли и торговля, терять часть жизни, что он сюда вложил.

⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀

Всё было в порядке, сторож был на месте, кирпич, что был сложен в замке, никто не разворовывал, доски и брус, надобные для строительства, были укрыты от дождей.

Замок был действительно хорош, грозен. Он был действительно неприступен. Вернее, будет, когда завершится строительство. Нет, не зря Волков потратил на него столько денег и усилий. Не зря потратил на него часть своей жизни. Ему не стыдно будет передать своё наследство потомкам.

Барон не поленился и поднялся на стены, обошёл замок по периметру. Виды