Стой! Пропуск! - Василий Николаевич Богданов

последовали и другие пограничники, у которых уже иссяк запас своих гранат. «Можно воевать. Гранат хватит. Японцы снабжают ими неплохо», — кто-то бросил шутливо. «Этого источника не хватит — зубами рвать будем врага, а не отпустим с родной земли», — сказал Чернопятко.

Утром, когда чуть забрезжил рассвет, из живых в окопе остался только один Иван Чернопятко. Один и без боеприпасов. Свои последние две гранаты он израсходовал с особой расчетливостью, сразив наиболее близко подобравшуюся к окопу группу японцев. Потом он схватил наган, но и он умолк после второго выстрела: кончились патроны.

— Каким-то чудом уцелел я тогда, — рассказывал Иван Чернопятко, вспоминая этот эпизод. — Когда из нагана не мог стрелять, а до этого и гранаты израсходовал, пришлось малость схитрить. Я взял этот самый наган и, размахнувшись, бросил его в японцев. Те, не рассмотрев, приняли его за гранату и прижались к земле. Этим мгновением я и воспользовался, перебежал к товарищам в соседний окоп. А там взял у нашего убитого бойца винтовку, снял с него два патронташа (к случаю, оба они оказались с патронами) и снова вступил в бой.

Чтобы закончить рассказ о всех пяти пограничниках, — Героях Советского Союза, — получивших это высокое звание на Хасане, надо рассказать еще об одном человеке, лейтенанте Василии Михайловиче Виневитине.

Василий Виневитин состоял в должности начальника инженерной службы отряда. Когда на участке, прилегающем к Хасану, стало тревожно, начальник отряда вызвал его к себе и, объяснив обстановку, поставил задачу соорудить вдоль границы инженерные укрепления.

С группой саперов Виневитин несколько дней работал на Безымянной, укреплял Заозерную. Под постоянным наблюдением с той стороны, конечно, делать это было нелегко. Но благодаря настойчивости и умению дело у саперов продвигалось сравнительно неплохо. Каждый день возникали новые окопы, прокладывались линии проволочного заграждения, закладывались фугасы, прозванные «сюрпризами Виневитина».

Бои застали Василия Виневитина на Заозерной. Как-то совсем неожиданно ему пришлось сводить бойцов в первую атаку. Атака прошла удачно. Наседающая на сопку большая группа японцев была отброшена, а пограничники завладели довольно выгодной позицией. Пополнив боеприпасы, перевязав раны, они подготовились для нового удара по противнику. Японцы не заставили долго ждать. Поддержанные артиллерийским огнем и пулеметами, они ринулись на героических защитников высоты. Виневитин со своей группой успешно отразил и эту атаку, метким пулеметным огнем прижал к земле противника.

Получив подкрепление, японцы повели наступление на более широком участке. Но едва они бросились в атаку, как в разных местах в гуще неприятельских солдат прогремели мощные взрывы фугасов. Каменный град нанес атакующим большой урон. Атака, как говорят, захлебнулась. «Сюрпризы Виневитина» сделали свое дело. И сразу же, не давая врагу опомниться, пограничники пошли в контратаку. Виневитин опять возглавил одну из групп наших бойцов. Японцы были отброшены к подошве высоты. В этой схватке лейтенант Виневитин получил тяжелое ранение в голову. Около суток его не было видно в боевых порядках, оборонявших Заозерную. Но вот он снова появился, перевязанный, почерневший. Товарищи предложили ему вернуться в госпиталь.

— Не уйду. Пока хоть один японец будет на нашей земле, не уйду! — отрезал он.

Трудно было не понять эти слова. Солдатом начинал он службу в этих сопках, вырос в этом отряде, заслужил уважение, доверие, и вдруг... Нет, конечно, он никуда не уйдет.

После суточного отсутствия на сопке лейтенант вернулся с двумя наганами. Когда вечером привезли на передовую боеприпасы, он набил патронами карманы и планшетку.

За эти сутки противник уже успел поставить на одном из участков подошвы Заозерной проволочное заграждение. Наши подразделения пошли на штурм. В первых рядах был Виневитин. Подойдя к заграждению, он лег и стал разрезать проволоку, делая проход наступающим. Японцы стреляли по смельчаку из винтовок и пулеметов, а Виневитин лежал на земле, одной рукой разрезал проволоку, другой отстреливался.

Очевидцы рассказывают, что подвиг пограничного инженера воодушевлял бойцов и в значительной мере способствовал ходу операции.

А через несколько дней во время штурма японских позиций лейтенант Василий Виневитин был смертельно ранен. Это случилось в тот самый момент, когда над Заозерной взвилось Красное знамя, обагренное кровью, изрешеченное пулями. Оно и сейчас развевается там, символизируя силу и мощь Советских Вооруженных Сил.

В этом очерке рассказано об одной из ярчайших страниц истории дальневосточной пограничной охраны.

Подвиг героев Хасана навсегда сохранится в памяти народной.

О НЕМ СЛАГАЮТ ПЕСНИ

«Пограничной заставе... присвоить имя геройски погибшего красноармейца-пограничника тов. Жидкова Михаила Моисеевича».

(Из Указа Президиума Верховного Совета СССР от 21 ноября 1939 г.).

Когда поднимаешься вверх по Уссури, с палубы парохода открывается живописная панорама села, приютившегося у невысокой, почти подковообразной сопки. В майские дни село выглядит особенно нарядным: возле каждой избы белоснежные сады. Цветет черемуха. В селе, на самом берегу, утопая в буйной зелени, стоит памятник. Выразительна фигура пограничника с винтовкой в руках, суров и решителен его взгляд, обращенный в сторону границы.

Произошло это в мае 1939 года. Тревожной в то время была дальневосточная граница. Не отказавшись после событий на Хасане от своей давнишней мечты захватить советский Дальний Восток, японские вояки засылали в Советский Союз шпионов и диверсантов, устраивали на наших границах бесконечные инциденты, пытались захватить острова на пограничных реках.

Занималось утро 27 мая. На одном из островов нес службу пограничный наряд в составе Константина Щеглова и Александра Антроповского. На острове пока было тихо. Лишь легкий ветерок мелкой зыбью играет на спокойных водах пограничной реки. Цветет черемуха, приятный аромат ее пахучих ветвей разливается окрест. Бойцы с песчаной отмели свернули в кустарник. Но едва успели они занять наблюдательный пост, как отдаленный рокот прервал тишину на границе.

Северней острова на водной глади показался чужой бронекатер. По палубе его бегали японские офицеры, из бронированных башен торчали стволы пулеметов. Катер причаливал к советскому острову. На землю сошел низкорослый офицер. Размахивая руками, он что-то кричал. Другой офицер остался на палубе. Он подал команду, и из кубриков стали выскакивать солдаты с винтовками и пулеметами. Враг высаживался на наш остров.

— А крику сколько! — тихо заметил Антроповский, поправляя винтовку.

— Пулемет бы сейчас, — отозвался Щеглов.

У врага было семь пулеметов, несколько десятков винтовок.

Налетчики открыли огонь — они проводили разведку боем.

Офицер, командовавший десантом, подбежал к лодке, на которой приехал наш пограничный наряд. Щеглов стиснул зубы:

— Не тронь, гад! Не тобой поставлена.

Прогремел выстрел. Неуклюже взмахнув руками, офицер повалился на землю. Второй офицер с криком бросился к убитому, но и