Стой! Пропуск! - Василий Николаевич Богданов

Враг усилил обстрел. Щеглов и Антроповский пошли на хитрость. Они оставили брезентовые плащи на земле, а сами отползли в сторону. Японцы открыли огонь. Пограничники зашли с фланга и тоже начали стрелять. Подоспела поддержка. Начальник соседней заставы старший лейтенант Куркулов с берега обстреливал вражеский катер. Японцы поспешно отступили, подобрав раненых и убитых.

28 мая. Медленно занималась утренняя заря. Сквозь пелену тумана, опустившегося над рекой, пограничники увидели четыре бронекатера, которые, крадучись, с приглушенными моторами подходили к советскому острову.

Лейтенант Гетманский, возглавлявший один из пограничных нарядов, посмотрел на своих бойцов. На лицах юношей застыла спокойная решимость.

Пулеметная дробь с вражеских катеров нарушила утреннюю тишину. Под прикрытием пулеметного огня японцы начали высадку десанта. Небольшая группа советских пограничников вступила в бой. На помощь группе Гетманского уже спешили пограничники под руководством замполитрука Мельникова и помощника начальника заставы Степаненко. К месту боя прибыл капитан Углов. Вместе с группой старшего лейтенанта Куркулова они нанесли удар по врагу с левого фланга. Начальник штаба части В. И. Матронин возглавил руководство отдельными группами.

Отважно дрались пограничники. Даже раненые не покидали поле боя. Трижды ранен красноармеец Жидков. От крови взмокла гимнастерка, но комсомолец, казалось, не замечал этого. Товарищи предлагали ему свою помощь, а он в ответ: «Некогда. Надо бить самураев. Лечиться будем потом». И, превозмогая страшную боль, продолжал вести бой, пуская в стан врага пулю за пулей.

Снайпер Анатолий Жигалов заметил в башне катера японского пулеметчика. Меткий выстрел — и враг замолчал. Через минуту умолк еще один вражеский пулеметчик. Справа застонал красноармеец Мальцев. Жигалов перевязал ему рану, и оба продолжают вести бой. Василий Хондошко под пулеметным огнем вынес с поля боя обессилевших от потери крови бойцов. Из пулемета бронебойными пулями удачно ударил по японским катерам капитан Матронин. Пробит бензобак. Оглушительный взрыв потряс воздух. Вскоре багровые языки пламени охватили и два других катера.

Когда пограничники пошли в решительную схватку, вражеская пуля пробила сердце комсомольца Михаила Жидкова.

Японцы сопротивлялись отчаянно. Не помогло врагу и численное превосходство. Он дрогнул, но бежать было некуда. Вражеский десант был уничтожен. К берегу прибило обгоревший вражеский катер. В нем насчитали свыше ста пробоин. Дорого обошлась врагу эта попытка вторгнуться на советскую землю. Пограничники захватили двадцать винтовок, шесть маузеров, девять шашек, гранатомет, четыре пулемета, около пятидесяти тысяч патронов.

Бой закончился. Друзья принесли на заставу тело Жидкова. Комсорг Василий Хондошко вынул из кармана его гимнастерки залитый кровью комсомольский билет.

— Взгляните на этот билет, — сказал комсорг взволнованным голосом. — Запомните его. И, когда увидите на границе вражеского лазутчика, отомстите за смерть нашего товарища, нашего Мишу Жидкова, комсомольца.

— Клянемся! — в один голос ответили пограничники, друзья и товарищи погибшего героя.

Родина высоко оценила подвиг своего сына, посмертно наградив его орденом Ленина. Указом Президиума Верховного Совета СССР именем Михаила Жидкова была названа застава, где он служил. На заставе ему воздвигнут памятник, установлена мемориальная доска.

Бикинский городской Совет депутатов трудящихся своим решением от 28 июня 1940 года назвал одну из улиц города именем Михаила Жидкова.

Весть о гибели пограничника дошла до далекого волжского села в Куйбышевской области, откуда Михаил Жидков приехал на дальневосточную заставу. Горячие слезы печали покатились по материнским щекам. Но не согнуло горе простую русскую женщину. В тот же день она писала письмо на границу.

«Гибель моего сына всколыхнула весь наш колхоз, зажгла наши сердца ненавистью к японским палачам. Я горжусь тем, что сын мой дрался героем и погиб как герой...

Шлем пламенный привет бойцам, командирам и политработникам. Призываем вас оберегать границу еще бдительнее и надежнее».

Пограничники свято чтут память героя. О нем поют песни, его образ запечатлен художником на полотне, его имя известно не только на границе, но и в приграничных селах.

Комсомольский билет № 96974, полученный Жидковым в Колокольцовском райкоме ВЛКСМ за три года до начала службы на границе, пробитый вражеской пулей и обагренный кровью патриота, хранится в московском музее. Там же — оригинал картины художника М. Мальцева «Боевой подвиг Михаила Жидкова».

ПОДВИГОМ ОБЕССМЕРТИЛ СВОЕ ИМЯ

В начале войны против империалистической Японии — в августе 1945 года — группа пограничников в пятьдесят человек, выполняя боевой приказ, начала бой с батальоном японцев, засевшим в деревне Шурфован, что стоит в предгорье Большого Хингана. Впереди группы солдат, расстреливая самураев из автомата, двигался ефрейтор Козлов. Он подавал пример бесстрашия, отваги и настойчивости. В пылу боя Виталий вырвался далеко вперед. Пренебрегая опасностью, презирая смерть, он не заметил, как оказался в окружении врагов.

Словно свора псов, набросились на Козлова со всех сторон самураи.

— Рус, сдавайся! — Каждый из японцев хотел отличиться, захватить живым советского воина. Это им было очень необходимо, чтобы узнать силы пограничников, их планы.

Виталий ответил длинной автоматной очередью. Он бил врагов до тех пор, пока магазин не оказался пустым. Тогда Виталий пустил в ход гранаты. Кончились гранаты — он стал бить японцев прикладом. Много самураев уложил в том бою ефрейтор Козлов. И вдруг что-то тяжелое обрушилось на него. Подкравшийся сзади японец прикладом ударил Виталия по голове.

Очнулся Виталий в сарае, связанный по рукам и ногам. Плотно сжав губы, глядя куда-то поверх голов ненавистных врагов, Виталий молчал. Сначала ему угрожали, потом стали предлагать деньги, свободу, жизнь. Но только презрение и ненависть могли прочесть враги в глазах советского пограничника. Тогда озверевшие самураи начали бить Козлова, били сапогами, прикладами, выламывали руки, жгли каленым железом.

— Теперь скажешь? — в бешенстве кричали враги.

— Я русский, — наконец ответил пограничник.

В этих словах было столько мужества, веры и гордости за свою Родину, столько гнева и презрения к палачам, что японцам стало ясно: ничего не добьются они от советского пограничника.

Виталий Козлов все вытерпел, мужественно перенес он страшную физическую боль и оскорбления, но остался до конца верен священной клятве воина — военной присяге. Потеряв силы, он упал на глиняный пол. Самураи подняли его, вытащили на улицу и, привязав к дереву, стали колоть штыками. В этот момент в воздухе послышался рокот мотора. Виталий по звуку знал, что летит свой, советский самолет. Он встрепенулся и, собрав последние силы, гордо поднял голову. Уверенный в правоте своего дела, как подобает герою, умер пограничник Виталий Козлов, не сказав ничего врагу.

Так дальневосточный пограничник коммунист Виталий Козлов повторил бессмертный подвиг Героя Советского Союза Юрия Смирнова, который не выдал тайны гитлеровским захватчикам.