Странно и наоборот. Русская таинственная проза первой половины XIX века - Виталий Тимофеевич Бабенко
Книгу Странно и наоборот. Русская таинственная проза первой половины XIX века - Виталий Тимофеевич Бабенко читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
VIII. Еще клевета. Плохо зайцу
Перед вечером сел недалеко от меня, на дереве, серый дрозд, очистил нос, оправил им свои перья, встрепенулся и запел песню:
Жил был заяц, серый заяц,
Пребольшой дурак.
Верьте мне, весь свет меня знает-с,
Что скажу, то быть тому так!..
Я не упомнил всей песни, но в ней весьма подробно было рассказано мое несчастное приключение с ослом. Песня была, как всякий может судить по началу, довольно дика по содержанию, близка моему сердцу, и я решился расспросить о ней у дрозда.
– Здравствуйте, милостивый государь, – сказал я.
– Bon jour! [Bon jour! (фр.) – Добрый день!] – отвечал дрозд.
– У вас прекрасный голос, чистый тенор.
– Vous trouvez? вы думаете?
– Я редко слыхал подобный голос.
– Все синички, все чечетки говорят то же.
– Позвольте узнать, какую это песню вы так прекрасно пели?
– Самую новую; она сегодня только что вышла, напечатана в «Трубадур-дю-дичь».
– Ваше сочинение, смею спросить?
– Нет, ее написал какой-то полевой – не то жук, не то кузнечик, не помню хорошенько, а песня приятная, много, этак, знаете, чепухи…
– Не полевой ли сверчок?
– Oui, monsieur, да, c’est vrai [Oui, monsieur… c’est vrai (фр.). – Да, сударь… это верно.], полевой сверчок.
– Позвольте вас просить?
– С удовольствием; что вам, спеть что-нибудь?
– Нет; я болен, не могу двинуться с места, так нельзя ли потрудиться подать мне веточку чего-нибудь…
– Ах извините, mille pardons! [Mille pardons! (фр.) – Тысяча извинений!] Я спешу. К нам прибыла степная перепелка, очень музыкальная особа и притом belle femme! [Belle femme! (фр.) – здесь: Прекрасная особа!] Я обещал сегодня петь ей при закате солнца. Прощайте, au revoir! [Au revoir! (фр.) – До свиданья!]
Дрозд улетел, напевая обо мне песенку, которую услужливое насекомое успело тиснуть в «Трубадур-дю-дичь», и я остался без надежды на помощь. К счастью, ночь освежила меня холодной росой, а к свету навернулся как-то крот, зверь чернорабочий, неказистый, подслеповатый, но добродетельнейший из четвероногих и большой философ. Он принял во мне участие, приютил в своей норке и даже к свету успел ее расширить, заметив, что она мала по мне.
Добрый крот носил мне разные коренья и молодые отпрыски растений, кормил меня, холил и был вне себя от радости, что такой быстрый зверь, как я, сделал честь ему, ползуну, своим посещением. Скоки мои, которые часто невежи называют задними ногами, понемногу срастались, крепли; я начал по ночам выходить из норки и, прихрамывая, прыгал около нее. Между тем крот, возвращаясь из своих подземных путешествий, приносил мне разные вести. Видеть-то он почти ничего не видел, а слух имел необычайный, хоть у него уши маленькие, не чета длинным ушам труса-осла, который ими ничего не слышит, я думаю. Вести доброго крота были для меня решительно непонятны, но тем более пугали меня; крот говорил, что общий голос всех зверей называет меня нарушителем спокойствия, вором, что надо мной составили суд и т. п. Я просил крота, если встретит, привести одного из моих родственников, тушканчика. На следующий день тушканчик сидел передо мной и рассказывал следующее происшествие:
– Назад тому с неделю явился к медведю, который у нас теперь воеводой, старый заслуженный олень о девяти рогах и жаловался, что кто-то съел два куста дикого овса, принадлежавшего ему, оленю. Медведь велел нарядить следствие; выбрали осла, быка, лошадь и барана, назначили секретарем лисицу, – и закипело следствие; две дикие козы да я с братом совершенно выбились из сил, бегая за справками. Следователи съели полстога самого лучшего сена, а дело не шло вперед ни на волос, хоть мы все знали, кто съел овес.
– Как так?
– Да так, овес съел сам бык, много мелких зверей это видели, да все сказать боялись; а секретарь подойдет к быку, пошепчется с ним, да и скажет: «Нет никаких следов; пора бы распустить следователей». – «Правда», – заблеет баран; ему поддакнут конь и осел, так дело и отложат до завтра.
Так шли дела. Уже медведь хотел было приказать закрыть комитет, уже секретарь составил было протокол, в котором признано оставить в сильном подозрении птицу овсянку, как носящую кличку украденного предмета, вдруг, вовсе неожиданно, явился гусь с донесением, что он видел своими глазами вора, что он с рогами, и хотел было начать описывать его приметы.
– Гм! гм! – сказала лошадь.
– Важное обстоятельство! – сказал осел. – Разберите его хорошенько, господин секретарь.
– И мы взываем к вам об этом, – замычал бык, значительно глядя на лисицу.
– Очень хорошо, – отвечала лисица. – Но, господа, вы, кажется, устали, много работали сегодня; не пора ли разойтись? Завтра, на свежую память, все рассмотрим, а доносчика посадим до завтра под караул.
Следователи разошлись; лисица отдала гуся под караул двум волкам.
– Смотрите вы мне, бирюки, – сказала лисица, – только уйдет гусь, и сами на глаза не кажитесь!
На утро, к изумлению всех следователей, гуся не оказалось, волков тоже. На месте, где содержался преступник, нашли немного крови и несколько перьев. В лесу до сих пор толкуют это происшествие разно: волкоманы уверяют, что волки съели гуся и ушли, а гусоманы – будто гусь проглотил обоих волков и улетел за границу. Как бы то ни было, но медведь начал подозревать в покраже всех рогоносцев и велел удвоить старание при следствии. Все были в отчаянии. Вдруг явилось тощее насекомое и объявило, что гусь доносил вполовину справедливо, ибо, по своей близорукости, принял уши за роги; а что съел овес заяц, известный всему околотку за грубияна, буяна и самого дерзкого кутилу, который, забыв всякое уважение, еще недавно бросился весьма злобно на шею его ослиной милости.
– Так это он? – спросил осел, поднявши кверху уши и брови.
– Он-с, право, он, – отвечало насекомое. – Я был большой приятель с гусем, и мы вместе, рассуждая о блаженстве сумасбродства и прочих отвлеченных идеях, нечаянно наткнулись на реченного зайца, когда он пожирал воровской овес. Отвратительное было зрелище! Я содрогаюсь, вспоминая его.
– А вы кто такой? – спросила лошадь.
– Я полевой сверчок, к вашим услугам.
– Да правду ли вы говорите, точно ли вы видели? – заметил бык.
– Помилуйте-с! я все знаю, меня все знают, – спросите в муравейнике. Стану ли я лгать перед вашим говяжьим достоинством! Я, еще не
Прочитали книгу? Предлагаем вам поделится своим отзывом от прочитанного(прослушанного)! Ваш отзыв будет полезен читателям, которые еще только собираются познакомиться с произведением.
Уважаемые читатели, слушатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.
- 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
- 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
- 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
- 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.
Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор knigkindom.ru.
Оставить комментарий
-
Фарида02 июль 14:00 Замечательная книга!!! Спасибо автору за замечательные книги, до этого читала книгу"Странная", "Сосед", просто в восторге.... Одна ошибка - Татьяна Александровна Шумкова
-
Гость Алина30 июнь 09:45 Книга интересная, как и большинство произведений Н. Свечина ( все не читала).. Не понравилось начало: Зачем постоянно... Мертвый остров - Николай Свечин
-
Гость Татьяна30 июнь 08:13 Спасибо. Интересно ... Дерзкий - Мария Зайцева