По звёздам Пса - Питер Хеллер

вехушками тополей. Масло. Растаявшее потеками по картофельному пюре, желтыми лужицами. Кто бы мог подумать что такое бесформенное и бледное может заворожить человека своим видом? Она все несла и несла, я все ел и ел. Стальной кувшин молока остывавший в ручье я опорожнил его дважды. Йех ты. Хиг если бы ты залез по этому дурацкому дереву наверх и улетел отсюда или лучше того получил бы пулю в спину ты не съел бы самой вкусной еды в своей жизни. Меня так заворожила еда я даже перестал следить как смотрел на меня Дедуля волчьим глазом или презрительным глазом или акульим или еще каким-нибудь взглядом которым обычно смотрят когда кто-то вырастет тебе шишак на лице а потом начнет есть твою еду безостановочно.

Предложит холодного молока. Заполнит эмалированную тарелку снова горкой. Женщина. Принесет снаружи с огня твою тарелку. Сидеть в тени большого старого дерева, не металлического ангара, и есть. Слушать блеяние овец доносящееся сквозь громкое шуршание листьев. И старше тебя человек сидит напротив тебя в молчании, тоже ест, враг ли друг ли пока не поймешь, какая разница. Быть гостем. Преломить хлеб.

Удовольствие чуть не растрескало меня как фаршированный помидор. Словно мое сердце разбухло а моя кожа становилась все тоньше и тоньше от всей теплоты. Их компании.

Бангли и я часто ели вместе, но это было по-другому трудно описать: это было как будто кормежка в зоопарке нас самих. Здесь было по-другому. Я мог спокойно уйти. Они могли прогнать меня. Чувство привилегии.

Никто много не говорил. Я кряхтел, радостно стонал. Наклонившись над тарелкой. Потом понял когда я поднял взгляд а она улыбалась. У ее лица были тонкие черты. Ее огромные глаза напомнили мне радарную тарелку впитывающую все вокруг, безостановочно. Правда только вблизи нее и больше всего ей доставалась боль. Еще один синяк на предплечье той руки с тарелкой. Взглянул на нее еще раз а она уже потирала заднюю часть шеи морщась. Явно получая удовольствие от моего голодного обжорства.

Нечасто наедаешься сказал Папаша. Ты.

Я прекратил жевать.

Нет нечасто. Где я живу большинство ресторанов слишком дорогие.

Где живешь?

Денвер. К северу отсюда.

Они оба уставились теперь на меня. Голодные как я. Только по-другому.

Я положил мою вилку на стол, долго-долго пил прохладное молоко, вытер рот рукавом куртки.

Было ужасно, сказал я. Девяносто девять и сколько там процентов. Смертность. Почти все умерли.

Семья? спросила она.

Я кивнул.

Все. Инфраструктура зашаталась потом рассыпалась. Перед концом. Было ужасно.

Взял чашку молока и выпил ее как если бы от нее стало легче.

Месиво. Каждый надеялся: они могут быть теми у кого иммунитет. Потому что мы слышали о таком, тоже, загадочная сопротивляемость передается в семьях. Генетически.

Они продолжали смотреть на меня. Он открыл раскладной нож, поковырялся в зубах.

Когда умерла моя жена я добрался до аэропорта где держу свой самолет. И я там скрывался.

Пришлось защищать его, сказал он, проверяя взглядом мое лицо.

Я кивнул.

Помогли.

Он пытался увидеть как я переношу ад, смерть, разрушение.

Мы защитили. Я и Бангли. Он показался в один день с трейлером полным оружия.

Бангли? Он хмыкнул. Он-то все знал этот Бангли. Так ведь?

Он положил локоть на стол, вытянул свои длинные ноги, поковырялся в зубах.

Он тебя с собой взял. Подучил малость. Периметр установил так ведь? У него не было никаких проблем чтобы убить любого кто нарушит границу. Молодого, старика, женщин. А у тебя были.

Но потом начал.

Пап.

Девяносто девять и сколько там. Что осталось? Сколько там. Один из двухсот? Трехсот? Мы видели как это. Не так уж приятственно так ведь? Ведь так Хигс?

Хиг.

Большой Хиг.

Я уставился на него.

Не так приятственно что осталось, так ведь?

Я смотрел на него в упор. Его глаза сияли одинаково холодным знанием и теплым озорством.

Он цыкнул едой сквозь зубы. Ты охотник. Олени, лоси. Раньше.

Кивнул. Как...?

Он отмахнулся рукой.

Как ты держишь винтовку. Как идешь вдоль ручья. Смотришь на следы. Не спрячешь.

Мой рот открылся. Я увидел себя стоящего на сброшенных от солнца иголках изучающего кусочки помета. Он видел. Он мог бы сделать меня когда захотел бы.

Никогда в армии при этом.

Я смотрел на него в упор.

Правда в том тебе не нравится убивать. Даже лося сто процентов. Если бы нашелся хоть один. Даже форель. Если бы нашлась хоть одна. Плохо. Рыбачить тоже любишь.

Кто этот ***** всезнайка? Как...?

Я видел как изучал ручей. Ты стоял как раз там где я бы встал чтобы не спугнуть рыбу вокруг.

Я смотрел на него в упор.

Да только к убийству можно привыкнуть. Так ведь, Хиг?

Нет.

Говори что хочешь.

Он наклонился вперед и его глаза влезли в мои. Он нацелил свои серые глаза в мои и они вспыхнули словно от пороха.

Я советую тебе отделаться от твоей всехзлящей самоуверенности. Как змее от старой кожи. Будет легче, глаже для тебя. Отвернулся и сплюнул. Никто тут за столом не святой. Эта херня с фазаном? Был бы поближе я бы тебе глотку перерезал. Не думая. Хорошо что не был. Было бы очень херово после этого.

Все происходящее, речь, образ, от всего внутри меня вздрогнуло как от холода или внезапного ночного ветра. Кто этот ***** всезнайка? Он мог бы перерезать мне горло под можжевельником. Пока я спал.

Он встал, потянулся. Ему под шестьдесят,