По звёздам Пса - Питер Хеллер

мне. Будто какой-то горчичный газ. Что со мной? Девять лет бдительности внезапно закончились. Я почувствовал как только скрещу мои руки на дереве стола и положу голову поверх них тут же усну. Прямо сейчас.

Можно я тут подремлю ты не против? Я не знаю если смогу еще бодрствовать.

Это молоко скорее всего. Она встала и указала подальше на деревья у ручья. Там что-то вроде гамака. Гостю все.

Гостю все. Гость. К лучшему к плохому ли. Я поблагодарил ее за еду и лег у течения на подвешенном одеяле и покрылся курткой и заснул.

***

Мне снился дом в поле который был моим, я возвращался в место которое построил, ожидание рая, дома который укрывал в себе все что я любил, и как только я приблизился перейдя по бездорожному полю я увидел еще пристрой сбоку, справа как я смотрел, пристрой больше чем сам дом, и у него были углы очень странные для меня, моему чувству предметов - беспокоящие меня слишком высокие оконные проемы в скатах крыши, вытянутые там где не должно быть, и я понял своим тонущим сердцем и нарастающим чуством обреченности что кто-то кого я ненавидел жил в моем доме и у него были какие-то права на житье там, какие-то права плохо понятные мне сейчас и полученные им по дешевке по глупости еле вспоминаемые мной и что мне надо остановиться и оставаться там же хоть и с твердым ощущением: ощущение что все чувствовалось как ночной кошмар: или я смогу пройти внутрь и забрать каким-то образом все любимое мной, любимое до этого мучительного момента, и я стоял в поле и никак не мог решить пойти ли внутрь или уйти и я проснулся плача.

Так и не решился на то чтобы залезть внутрь и забрать назад свой дом.

Сколько решений невидимых нами. В каждое мгновение.

Лежать в гамаке и странно не было слез в этом нереальном мире, не было мокрых от слез воротников, лишь тополиные листья качаются и кружатся надо мной, ручей скользит мимо. Ты можешь проснуться от одного кошмара в другой в другой и никогда больше есть или мочиться и умереть от жажды.

***

Когда я открыл глаза она работала в саду. Я мог видеть ее отсюда сквозь деревья вдоль ручья наклонившись, скорее всего занимавшаяся сорняками. Он пришел из двери загона неся два ствола сосен, должно быть сухие поскольку он нес их легко. Легкий пух как от перьев слетал с деревьев, парашютики тополиных семян. Совсем не плыли по воде. Закрыл мои глаза слушал ритмичный рык пилы словно с трудом дышало какое-то запыхавшееся животное. Позже раздался глухой стук, треск расколотого дерева. Тополиный пух приземлился на мои веки.

***

Через некоторое время я поднялся, ополоснул лицо в ручье, пошел где она полола сорняки, теперь в тени откоса. Я занял линию рядом с ней и начал копаться в земле пальцами и вытягивать. Она бросила на меня быстрый взгляд, улыбнулась.

У нас тоже есть, сказал я. Огород.

Она кивнула.

Молчание. Мы работали. В молчании. В покое.

***

На следующий день после завтрака мы опять пололи. Солнце поднялось, оттолкнуло тень к стене.

Есть дети? спросил я.

Она села на корточки, откинула волосы назад запястьем.

Мы выжидали время для детей. Пока не начнет работать на полную ставку. Он музыкант.

Я кивнул. Так так.

Он закончил свою диссертацию, прошел устное собеседование и как раз тогда началаясь первая волна в Ньюарке. Мы жили на Кранберри Стрит это Бруклин Хайтс напротив через реку Финасовый Центр Ньюарка. Мы могли видеть все из нашего окна. Такой же вид какой видишь во всех кинофильмах - горизонт, мост. Мы все время из-за чего-то переживали. Я постоянно напоминаю себе о том времени, но теперь кажется как самая счастливая жизнь какую только можешь пожелать. Яйца и бекон на багеле у меня было каждое утро а я все беспокоилась об этом - ты должна пройти три шага в этот узкий словно вагонный зал дели-закусочной на Монтаг Стрит, всегда очередь, всегда еще люди по дороге на работу, нетерпеливые, брали кофе в тех бело-голубых а-ля-Греция картонных чашках, сахар и молоко вначале. Все так. Он позвонил мне на селлфон когда я ждала на платформе метро. Наверное одна лишь полоска приема: Что ты хочешь я принес бы домой? Индийскую еду? Пасту? Ха. Жизнь сделана из кусочков еды. Чтобы помнить об этом. Два человека ждут своего будущего а оно приближается детьми словно два человека ждут поезд. Самые счастливые ожидания. Может и не такие уж счастливые в то время а теперь кажутся самыми такими. Он преподавал в Хантере, адьюнкт-профессор, отжимался, любил своих студентов ненавидел свой департамент. Ждал когда получит звание. Ждал. Время в капсуле. Взрывается и разлетается во все стороны.

***

Она так со мной говорила. Я в большинстве слушал. Он работал. Проходил мимо меня молча. Я никогда не предлагал своей помощи. Что-то в его виде никак не располагало к этому. Я сходил к Зверушке и принес мой спальный мешок. Ночи были чистыми и прохладными, полными звезд, течение звезд обрамленное краями каньона будто берега темной реки, темной но плывущей в свете. Сквозь листья высоких тополей. Я спал в гамаке с листьями надо мной шуршащей крыши. Они двигали звезды по кругу и давали им голоса. В первую ночь моя спина затекла от гамака но после больше такого не было. На третий день я полез по дереву лестницы с винтовкой и принес домой большого оленя. Притащил вниз к ручью и спустил на веревке с обрыва водопада и мы ели сердце и печень в ту ночь.

Я сделал точно то же самое на следующий день и он и я даже не стали разделывать тушу а тут же разрубили большинство мяса на полоски для засушки. Работали быстро и слаженно но без слов. У них была соль. Двадцать галлонных бочонков они привезли с собой. Мы засолили