«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2 - Михаил Николаевич Алексеев

«Остен» (Рыльский). Связи с китайскими коммунистами предполагалось передать представителю ОМС в Харбине Шмидту, если он останется в Шанхае. В противном случае связи должен был взять на себя «Малей» (Карл Лессе), пока из Москвы «не пришлют человека». В ИККИ рассматривалась также возможность временной передачи связей Зорге. У самого Зорге такая перспектива не вызывала особого энтузиазма.

Состояние же дел на месте у представителей Коминтерна было довольно плачевное. Из-за «харбинских дел» и положения в Шанхае принятие связи с китайцами для Шмидта представлялось невозможным. Больше месяца оставаться в Шанхае он не мог. Из-за отъезда Рыльского и позднего прибытия Шмидта Зорге вынужден был бы поручить одному из сотрудников резидентуры или агенту перенять связь с китайскими коммунистами, что означало, по признанию Зорге, полную изоляцию «нашего работника» от резидентуры, и дальнейшее продолжительное поддержание таких связей ставило под вопрос его обратное возвращение на «нашу работу».

А из Исполкома Коминтерна через резидентуру Зорге потребовали от Шмидта, который всё ещё находился в Шанхае, выяснить, передал ли Шнейдер «…десять тысяч амов, доставленных его женой?» Деньги предназначались китайским коммунистам.

«Десять тысяч переданы давно, ещё Остеном (И. А. Рыльским. – Авт.). Шнейдер ведёт себя сумасшедше: не хочет никого знать и никаких денег. Говорит, что уедет в Японию. Предупреждаем, как бы не вышла история», – докладывали 20 августа из Шанхая «Шмидт, Малей и Рамзай». Срочно курьером запрашивались деньги.

Представитель харбинского пункта связи ОМС Шмидт попал в поле зрения полиции ещё в свой июньский приезд в Шанхай. Но, тем не менее, вопреки соображениям конспирации он опять был вызван в Шанхай. «Спустя некоторое время он снова вернулся, но был без работы, – отмечал „Малей“ (Лессе). – В отеле „Палас“ двое венгерских служащих явно заинтересовались характером его деятельности и пр. Кроме того, мы были без денег, поэтому вдвоём там (в отеле. – Авт.) дальше жить было невозможно. К тому же его предприятие в Харбине („Шмидт энд Ко“. – Авт.) также оказалось без денег, и каждые два дня в Шанхай оттуда приходили письма».

Однако в Харбин Шмидт был отправлен отнюдь не сразу.

В отчёте о работе в Китае, написанном уже в Москве 14 января 1932 г., Лессе отмечал о своём пребывании в Шанхае следующее: «Люди [из] в[оенной разведки], учитывая специфику своей работы, не хотели больше поддерживать связи с Китайской [ком]партией. Я повременил с налаживанием контактов ещё несколько недель, чтобы немного ознакомиться с положением дел и лишь затем их установить». И эта пауза, по словам самого писавшего, продолжалась до 10 октября.

22 августа в Шанхай за подписью «Михаила» ушла телеграмма:

«Тов. Рамзаю для Германа. Родители дали согласие, то есть родители опознают фотографии обоих. Срочите, успели ли передать больным вторую комбинацию. Передачу комбинации и все к ней дополнения необходимо провести через адвоката. О второй комбинации поставьте в известность Лию». Речь шла о комбинации со швейцарцами по фамилии «Кристен».

В этот же день, 22 августа, Зорге сообщил о результатах встречи с Сун Цинлин – «Лией»:

«Чан Кайши отрицает Лие, что больные убиты, пробует вынудить от Лии политические концессии за обещание больным. Да, наши старания в Нанкине получить доводы, что больные живы, не удались, скептически смотрим на утверждение ЧКШ. Герман имеет связь со швейцарским консулатом, просит, чтобы родители больных послали депешу швейцарскому консулу с опасением, что за больными скрывается их сын. Секретарь консулата денежно заинтересован». В первый раз «Рамзай» отметил, что Чан Кайши ожидает политических уступок за послабление в отношении арестованных и действует через свою свояченицу.

Москва тем временем требовала принять все меры для проверки сведений о «больных». Необходимо было выяснить, «живы ли оба». Одновременно требовалось добиваться через адвоката свидания с ребёнком. Через «Лию» предлагалось оказывать максимум давления, чтобы добиться этого свидания. Москва также запрашивала, удалось ли передать имена «второй комбинации». В положительном случае можно было начать газетную кампанию в защиту «больных».

27 августа Рамзай доложил, что усилия направленные на передачу «новой комбинации» пока не увенчались успехом: «Передача новой комбинации очень трудна. Вильгельм отказался. Лия ответа ещё не дала, пробуем через китайцев. Кампанию с новой фамилией можно начать с версией, что больные не хотят признаваться в своей (собственной. – Авт.) фамилии из личных мотивов. Родители пусть телеграфируют консулу. Обращаем внимание, что фото могут быть высланы из Швейцарии для проверки здесь на месте. …Герман просит переслать ему деньги. …»

Москва тем временем готовила очередную «новую комбинацию». 1 сентября за подписью «Михаила» (Пятницкого) в Шанхай была отправлена следующая телеграмма: «Герману и Рамзаю. Нашли новую швейцарскую комбинацию. Если Кристен больным ещё не сообщён – пользуйтесь следующим. Имя Пауль, фамилия Рюг (по буквам р у умлаут е и два г), родился 30.3.1898 г. в Цюрихе. До 1916 г. там жил и учился. Работал столяром в фирме Эшер-Висс и Ко. Потом работал на машиностроительном заводе в Берне. Потом на автомобильной фабрике в Женеве… до декабря 1917 г. Апрель 1918 г. рекрутеншуле, потом служба на границе… С марта 19-го разъезжает за границей. В СССР прибыл в феврале 1924 г., откуда выехал якобы нелегально на восток…

У Рюга один брат, Карл, 27 лет, и 4 сестры…

Жена Гертруд, урожденная Фишбах. Родилась 22 августа 1895 г. в Берлине… За Рюга вышла в 1920 г. замуж. …

Повторяем, если про Кристена уже сообщено больным, сделаем все возможное, чтобы продержаться и с ним».

Преимущества этой комбинации состояли в том, что как родители, так и сестры обоих Рюгов были членами партии и готовы были всё подтвердить. «С Рюгом, – считала Москва, – можно было выдержать более длительную кампанию в прессе». В последующем советская пресса использовала следующее правописание новой фамилии «больных» – Руэгг, которая и закрепилась применительно к чете Рудников. На этом правописании остановимся и мы.

Москва допускала, что вариант с Кристенами уже был сообщён «больным», и готова была сделать все возможное, чтобы продержаться и с этим вариантом.

На сей раз текст, поступивший для передачи в IV управление, был более развернут, детализирован и отпечатан на машинке.

29 августа Рамзай ответил на запрос Москвы о деньгах, привезённых женой Шнейдера, и затронул проблемы, связанные с китайскими коммунистами: «Десять тысяч переданы давно, ещё Остеном. Шнейдер с женой выехал 21, будто в Японию, если не дал маху. Малей просит переслать ему на контору „Дейтше Азиатише Банк“ деньги. Высланы ли курьером деньги для кит[айских] товарищей? Когда можно ожидать денег для них? Просим ответить на запрос о связи с кит[айскими] товарищами». В связи с исчезновением Шнейдера Зорге телеграфировал 15 сентября: «… О Шнейдере в деловых кругах никаких подозрений нет, удивляются только его отъезду, говорят, что