Кецаль и голубь. Поэзия науа, майя, кечуа - Антология

Потому-то над моею крышей кружится-летает зловещий кондор, летает-кружится кондор зловещий. ДАЖЕ ОТЕЦ

Перевод с испанского М. Самаева

Солнце первым лучом горит, отражаясь, луна блестит. А солнце мне не отец, а луна мне не мать — нас с тобою им не разнять. Да и хоть бы отец, да и хоть бы мать — друг у дружки нас не отнять. КЛЕЙМЕНИЕ ЛАМ[200]

Перевод с испанского М. Самаева

Хороша ты у меня, лама, ты красива у меня, лама, твоя шея пряма, горделива, уши будто плоды банана. Ты прекрасна у меня, лама, всех резвей ты у меня, лама, у тебя не глаза — звезды, мягче шелка у тебя шерстка.

Хуан Уальпарнмачи Майта

[201]

РАЗЛУКА

Перевод с испанского Н. Ванханен

Это правда ли, голубка, что уходишь ты далёко, в те селения, откуда ни один не возвращался? На кого гнездо оставишь, уходя в чужие дали? Что один я буду делать с тяжкой ношею печали? Покажи мне ту дорогу, путь, который ты избрала, ты, что лишь одна мила мне! Оболью слезами землю, по которой ты ступала, оболью слезами камни! Если ты вздохнешь однажды: «Солнца жар меня сжигает, я в пути от зноя стражду!» — стану тучей в ясном небе, принесу я тень подруге, буду с ней дыханьем каждым. Только скажешь: «Как я жажду! Если б мне напиться дали!» — и пролью я слез потоки, напою тебя в пустыне, где лишь выжженные дали. Дочка камушков сыпучих, дочка змеек быстрохвостых, ты куда теперь уходишь, на кого меня бросаешь? Для меня померкло солнце, от меня сокрылась радость, мне теперь никто не скажет: «Не горюй, утешься, братец!» Ты была еще ребенком, белокрылая голубка, а уж я не знал покоя. Словно солнцем ослепленный, в красоту твою влюбленный, застывал перед тобою. Словно звезды с небосклона, мне глаза твои сияли, в сумрак сердца проникая. Я в мечтанья погружался, наяву бродил, как сонный, оттого, что ты — такая. У орла я взял бы крылья, за тобою бы помчался всех проворнее на свете. Я бы с вихрем повстречался, за тобою вслед летел бы, обхватив за шею ветер. Мы свои связали жизни в крепкий узел — не разрубишь, и друг другу мы сказали: «Нас теперь никто не сможет