Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

тенденции политического развития, связанного с крестоносным движением, никто из итальянских купцов или правителей позволить себе не мог. Это означало бы вызов всей Европе, Риму, церкви, вере, Богу. В конце концов, генуэзец — такой же средневековый человек, имеющий страх Божий и ищущий спасения. Однако торговец не был бы торговцем, если бы не умел получать прибыль от войны, если бы не умел использовать силу чужого оружия себе во благо. Принять крест, стать участником экспедиции, исполнить христианский долг, оказать помощь крестоносцам, перевозя людей и оружие (заметим, не бесплатно), поучаствовать в военных действиях ради обретения рынка Востока, — все это встраивало генуэзцев, равно как и другие итальянские торговые нации, в общую парадигму развития крестоносного движения Западной Европы эпохи средневековья.

В то же время, не следует преувеличивать помощь генуэзцев первым Лузиньянам. В случае предоставления льгот Генуе в 1232 г. король уже не в первый раз в истории еще совсем молодого Кипрского королевства продемонстрировал приверженность принципу вознаграждать иностранное государство в форме концессий за помощь прежде всего военного характера. Дело в том, что генуэзцы стали первыми европейскими обладателями торговых привилегий на Кипре, но не первыми вообще. В 1210 г. король Гуго I Лузиньян гарантировал братьям Ордена госпитальеров освобождение от налогов на всем острове при покупке товаров, предназначенных для нужд Ордена, а также при продаже его собственной продукции, равно как и право свободного входа кораблей Ордена (cum omnibus vasselis propriis) во все порты острова для их перевозки[570]. Конечно, главными и постоянными военными союзниками Лузиньянов было местное латинское рыцарство и военно-рыцарские ордена, находившиеся рядом и связанные с латинскими королями Востока жизненными интересами. Вполне естественно, что именно на них делалась основная ставка и от них получалась основная военная помощь, за которую следовало вознаграждать. Финансовая помощь не считалась сверхуслугой и могла рассматриваться скорее как заем, кредит, предполагающий и требующий возвращения, но не отплаты в виде концессий в королевстве. До 1218–1232 гг. генуэзцы выступали скорее кредиторами Лузиньянов, чем военными союзниками. Именно поэтому за генуэзской финансовой поддержкой Ги де Лузиньяна, позволившей ему купить остров у тамплиеров, не последовало, тем не менее, пожалования привилегий Генуэзской республике в королевстве Кипр. До тех пор пока они не оказали Лузиньянам услуг военного характера, речи о торговых привилегиях в Кипрском королевстве быть не могло.

Пальму первенства у генуэзцев пыталось оспорить провансальское купечество. Существует один документ, долгое время ставивший исследователей в тупик. Речь идет о привилегиях на Кипре, предоставленных купечеству Марселя на заре истории Кипрского королевства еще в 1198 г. Согласно этому документу, льготы марсельцев на острове столь обширны и столь беспрецедентны для этого времени, что не могут не вызывать удивления. А именно, король Иерусалима и Кипра Амори II Лузиньян жалует Марселю право беспошлинной торговли, отменяет налоги не только при ввозе и вывозе товаров, но и при купле и продаже, гарантирует полную свободу передвижения по всей территории королевства, дарует некую казалию Флация, местоположение которой не идентифицируется, а вдобавок осыпает марсельцев еще и деньгами, передав им 2800 сарацинских (т. е. золотых) безантов[571]. Предоставление торговых привилегий, денег, земли другому государству настолько противоречит политике первых Лузиньянов в целом, что не могло не заставить усомниться в их подлинности. Однако существование документа 1198 г. заставляло с ними считаться[572], пока Г.Е. Майеру не удалось доказать его фальсификацию, предпринятую при короле Генрихе I в 1236 г. Впоследствии подделка была повторена и подтверждена папой Иннокентием IV в 1250 г.[573] В то же время, невозможно не заметить реального стремления провансальского купечества утвердиться на острове еще в первой половине XIII в. Согласно венецианской описи этого времени, провансальцы имели в Лимассоле дом и две станции (два постоялых двора со складами)[574]. Следовательно, город являлся для них, по меньшей мере, центром транзита товаров. Отсюда становится понятным и стремление провансальского купечества доказать свои древние и законные права на особое положение в королевстве. При всем том, трудно предположить, что идея фальсификации беспрецедентных привилегий возникла спонтанно и совершенно безосновательно. Провансальцы не могли не знать и не учитывать интерес к Кипру прежде всего генуэзцев, равно как и венецианцев, вполне способных оспорить их претензии, чего, однако, не случилось. Не могли они развернуть столь явный фальсификат и перед кипрским королем, канцелярия которого все же, наверное, имела представление о документации и дипломатических отношениях своего государства с другими странами за последние сорок лет (не столь уж длительный период). Документ датирован 1198 г. Это чрезвычайно сложное время в истории правления Амори II Лузиньяна на Кипре (1194–1205) и в Иерусалимском королевстве (1197–1205). Он получил остров в наследство от брата Ги де Лузиньяна еще в 1194 г. Однако стать в нем королем он смог только благодаря помощи и поддержке германского императора Генриха VI, вассалом которого Амори признал себя в октябре 1195 г. Кипрского престола домогался также король Иерусалима Генрих Шампанский (1192–1197)[575]. Шаткость престола, несомненно, заставляла Амори Лузиньяна искать поддержки как местной, так и европейской знати. Вполне естественно и традиционно должно было выглядеть его обращение за помощью к соотечественникам в Южную Францию, откуда происходил род Лузиньянов. Кроме того, южнофранцузское рыцарство было едва ли не самым активным участником крестоносных экспедиций на протяжении всего XII в. Очевидно, что провансальцы могли появиться на службе Амори Лузиньяна, оказав ему поддержку в укреплении власти на Кипре. За службу кто-то из них, вероятно, и получил от кипрского короля привилегии, феоды или денежные вознаграждения. Память об этом казусе осталась у их потомков, которые впоследствии использовали его как основание для выдвижения претензий к кипрскому королю. Фальсификация документа, таким образом, виделась не как грубая подделка, а как торжество справедливости, как запись, пусть и задним числом, того, что принадлежит провансальцам, согласно праву и обычаю, что вполне согласуется с юридической практикой средневековой Европы этого времени. Апелляция к прецеденту, письменно представленному в названном документе, не прозвучала, таким образом, как наглая ложь ни для короля, ни для юристов Римской курии, ни для генуэзских, венецианских или любых других конкурентов провансальцев на острове и не требовала опровержения. Другое дело, насколько король услышал и удовлетворил претензии провансальцев. Частично, да. Их недвижимость в Лимассоле тому доказательство. Кто-то вполне мог получить подтверждение владельческих прав на землю, скрывающуюся в документе под казалией Флация. Однако ни о каких торговых привилегиях южнофранцузского купечества на острове до конца XIII в. говорить не приходится. Вплоть до падения Акры в 1291 г. генуэзцы сохраняли абсолютный приоритет в этой области. И они сделали все возможное, чтобы удержать его и впоследствии.

Итак, Генуя вступила в