Берлин-45 - Сергей Егорович Михеенков

Ветераны корпуса в прежние годы встречались часто. И всегда рассказывали одну историю. Когда зачистили от немцев Гузов, в северных кварталах недалеко от церкви освободили концлагерь. Содержались там молодые женщины, в основном из Одесской и Николаевской областей, угнанные на работы в Германию. Перед уходом немцы загнали женщин в барак, обложили горючими материалами, подготовили к поджогу. Но запалить не успели. И вот к бараку пробились автоматчики из роты танкового десанта. Когда боец распахнул створку ворот, к нему тут же бросилась одна из девушек и назвала его по имени. Оказалось, что это его соседка, подруга детства и одноклассница.

Корпус отбил контратаки, нанёс противнику ощутимый урон в бронетехнике, тяжёлом вооружении и живой силе, а затем, не мешкая перед мелкими гарнизонами и немногочисленными заслонами (ими занимались вторые эшелоны), перешёл в наступление. С ходу форсировали реку Флисс и вошли в лес. Лесные дороги были заранее перекрыты завалами из деревьев. Когда передовые батальоны вошли в лес, специальные диверсионные команды одновременно подожгли завалы. Лес загорелся. От дыма не помогали даже противогазы. Ветераны потом вспоминали: всё успели пережить за годы войны – и сорокаградусный мороз в замёрзших окопах, и осеннюю воду по грудь во время форсирования рек, и весеннюю грязь по колено, и жару, когда на марше у колодца на отделение не хватало ведра воды, но в лесной пожар попали впервые. Вульковер в тех местах, где были устроены завалы, выгорел почти дотла. Генерал Рослый приказал двигаться вдоль южной и северной опушек. Впереди танков и пехоты шли сапёры, расчищавшие маршрут от мин и фугасов.

Из воспоминаний генерала И. П. Рослого: «С взятием Гузова вторая полоса вражеской обороны была прорвана полностью.

Впереди нас ждала третья полоса обороны немцев – последняя перед Берлином. Как только части корпуса стали приближаться к ней, гитлеровцы дали ясно понять, что и этот рубеж будут защищать до последней возможности».

Корпус вышел к населённому пункту Вульков. За деревней – высота. На высоте траншеи, окопанные орудия и танки. С ходу атаковали, овладели деревней, западными скатами высоты. Восстановили боевой порядок дивизий и двинулись дальше.

Вечером второго дня наступления генерал Рослый позвонил полковнику Антонову:

– Владимир Семёнович, поздравляю с успешным штурмом Гузова и форсированием Флисса. Передайте мою благодарность войскам. Всех отличившихся немедля представить к наградам. Имейте в виду: дивизия Галая отстаёт, а следовательно, дальше вам придётся продвигаться с оголённым левым флангом. Правее 26-й гвардейский и 32-й стрелковый корпуса нашей армии совместно с танками 2-й гвардейской танковой армии прорвали Зееловский рубеж. Теперь он у них, так же, как и у вас, позади. Но соседи слева застряли на высотах. Между вами уже наметился разрыв.

Немцы бросили против 8-й гвардейской армии дивизию «Курмарк». Завязались тяжёлые бои вдоль Берлинского шоссе. Схватка длилась сутки, атаки сменялись контратаками. Уже непонятно было, кто атакует, а кто обороняется. Но к утру 8 апреля на левом фланге канонада стала затихать.

На КП 9-го стрелкового корпуса офицеры слушали редеющие удары тяжёлых снарядов.

– Похоже, прорвались, – сказал кто-то.

– Прорвались. Только неясно пока – кто.

Тут же зазвонил телефон. Из штаба армии сообщили: Чуйков и Катуков пошли вперёд, Зееловские высоты остались за их спинами. Затем трубку взял командующий армией Берзарин и попросил к телефону Рослого.

– Иван Павлович, надеюсь, обстановка вам понятна. Меня беспокоит разрыв на фланге. Возвращаю вам 230-ю стрелковую дивизию. Закройте ею фланг. Задача ясна?

– Так точно.

Как отмечают исследователи Битвы за Берлин, именно прорыв немецкой обороны с севера и угроза охвата Зееловских высот с фланга и выход в тыл основательно пошатнули Одерский рубеж немцев.

Генерал Г. Вейдлинг, обеспокоенный «прорывом большой массы советских войск севернее Зееловских высот, ввёл в бой корпусной резерв». Перейдя с должности командира танкового корпуса в статус военнопленного, на первом же допросе он скажет: «17 апреля я ввёл в бой 18-ю моторизованную дивизию в районе Хермерсдорф, Вульков (6–8 километров северо-восточнее Мюнхеберга) с задачей контратаковать русские части и восстановить связь с CI армейским корпусом».

О том, как 18-я моторизованная дивизия контратаковала и чем это закончилось, рассказал в своих мемуарах В. С. Антонов: «Утро 18 апреля было ясное, солнечное, но лёгкий сизый дымок покрывал землю. Он густел в долинах и оврагах. Прозрачная дымка не мешала наблюдению. Мы забрались на чердак самого высокого, двухэтажного кирпичного здания в селе Вульков. Полковники М. И. Сафонов[110], Д. С. Наруцкий[111], Н. Ф. Казанцев[112] стояли со мной рядом и рассматривали холмистое поле впереди.

Почти одновременно мы опустили бинокли от глаз, посмотрели друг на друга, и сразу же опять бинокли к глазам. Не было сомнения, что мы видели одну и ту же картину. Из леса восточнее Хемерсдорфа и южнее леса на большой скорости выходили машины. С них соскакивали чёрные фигурки и развёртывались в цепь. Появились танки. 2-я батарея отдельного самоходно-артиллерийского дивизиона старшего лейтенанта В. Аксёнова с ротой автоматчиков 1054-го стрелкового полка, находившаяся в боевом охранении, залпами открыла огонь по появившемуся противнику. Открыла огонь артиллерия. В течение получаса всё поле западнее Вулькова покрылось чёрной пехотой, танками.

Мы мгновенно слетели в окоп наблюдательного пункта, и началось управление боем. 1052-й стрелковый полк занял высоты западнее Вулькова, 1054-й стрелковый полк – дорогу южнее Вулькова, батальоны 220-й танковой бригады – в боевых порядках стрелковых полков, 1050-й стрелковый полк и 92-й тяжёлый танковый полк сосредоточились в северо-западной части леса Вульковер.

Полковник Н. Ф. Казанцев и командир миномётного полка полковник Б. В. Котов уже командуют огнём дивизионной артиллерийской группы. Рвутся снаряды нашего заградительного огня в чёрной массе фашистов. Но они идут и идут.

Немецкие танки вырвались вперёд и мчатся на Вульков. Пушечные дивизионы М. А. Вишневского и В. И. Турбина пока молчат. Но вот по команде раздался орудийный залп, и вспыхнули сразу 10 немецких танков. Залп, и горит ещё 12 танков. Остальные остановились. Перепуганная чёрная пехота легла на линии горящих танков.

Нашим танкистам мы огонь открывать пока не разрешали. Из леса на широком фронте появилась новая волна танков, бронетранспортёры с пехотой и новые цепи пехоты.

– Сейчас дело будет посерьёзнее, – сказал Д. С. Наруцкий.

– Ну что ж, раз комбриг сделал такую оценку, тогда подавайте команду: “Заряжай!”

Я отдал распоряжение командиру 1050-го стрелкового полка полковнику Гумерову[113] и командиру 92-го тяжёлого танкового полка полковнику Мясникову[114] о выходе в рощу севернее Вулькова и готовности к атаке на поляну западнее Вулькова. Полковник Казанцев подал команду на открытие заградительного огня дивизионной артиллерийской группы. К новой немецкой волне танков присоединились ушедшие в укрытие танки первой волны. Поднялись чёрные бугорки лежащих фашистов и присоединились к бегущей цепи пехоты.

Грянул залп танковой бригады и пушечных батарей. Понеслись пулемётные и автоматные очереди стрелковых батальонов. Между Вульковом и Хемерсдорфом загудел бой».

Дивизия полковника Антонова в этом жестоком поединке у Хемерсдорфа уничтожила 18-ю моторизованную дивизию. Это подтверждают и архивные документы. Полки 301-й стрелковой дивизии при поддержке танков и самоходок пошли вперёд и заняли Хемерсдорф.

В тыл потянулась колонна пленных. Многие срывали с мундиров нашивки, свидетельствующие об их принадлежности к СС.

7

К исходу второго дня наступления 9-й корпус при поддержке танков и самоходок 2-й гвардейской танковой армии прорвал немецкую оборону на позициях «Харденберг» и «Штейн». На следующий день 8-я гвардейская армия во взаимодействии с танковыми и механизированными корпусами 1-й гвардейской танковой армии взломали оборону противника на «позиции Вотан». Наступающие войска пошли вперёд уже быстрее. Как отмечает в своих мемуарах генерал Ф. Е. Боков, «штурм Берлина 5-я ударная армия начала 21 апреля с боёв за его пригороды». 22 апреля корпус дрался уже в Карлсхорсте.

Карлсхорст с его пригородами входил в систему опорных пунктов внутреннего оборонительного рубежа Берлина. В этом городе было много мощных кирпичных зданий, превращённых обороняющимися в ДОТы с множеством окон-бойниц, наполовину заложенных мешками с песком. Дома вплотную подходили к восточному берегу Шпрее и соединялись траншеями и ходами сообщения. Комплекс зданий военно-инженерного училища представлял собой настоящую крепость с многочисленным гарнизоном. Кроме всего прочего, через Карлсхорст проходило несколько железнодорожных путей. В насыпь на всём ее протяжении были врыты бетонные сооружения, где ждали появления противника пулемётчики. За Карлсхорстом протекала