Берлин-45 - Сергей Егорович Михеенков

когда другой батальон под командованием майора Андреева наносил отвлекающий удар с фронта. Мастерски действовал в том бою орудийный расчёт сержанта Глазко, заставивший замолчать три вражеских пулемёта. Отличились многие десятки людей…»

Астраханцы дрались храбро и умело. Рослый часто бывал в их расположении. В этот раз, обсуждая с командиром дивизии генералом Галаем ход боёв, поинтересовался тылами и обеспечением. И между прочим спросил:

– Николай Захарович, а верблюды-то ваши целы? Дошли?

– Дошли, Иван Павлович. Не все, правда. Одни убиты, другие выбыли по ранению.

– Вы вот что, Николай Захарович, проведите как-нибудь свой караван по центру Берлина. Когда добьём последних. Когда жители выползут из подвалов. Пусть посмотрят на нашу Азию! Пусть запомнят наших верблюдов…

Караван верблюдов из тылового обоза 248-й астраханской стрелковой дивизии по Берлину прошёл. Генерал Галай выполнил приказ командира корпуса. Это шествие властелинов пустынь по поверженной столице Третьего рейха запомнили многие. О верблюдах астраханцев упоминают в своих мемуарах бывшие солдаты и офицеры, штурмовавшие Берлин, иностранные корреспонденты, жители Берлина.

Рушились последние бастионы фашистской «Цитадели». 30 апреля 3-я ударная армия штурмовала Рейхстаг, а наш корпус всё ближе подходил к Имперской канцелярии – последнему убежищу Гитлера. Радостное чувство от происходящего усиливалось приближением праздника Первомая.

В боевых сводках и донесениях этих дней 9-й стрелковый корпус занимал первые строки как соединение, имеющее наибольшее продвижение вперёд, к центру Берлина.

Первого мая газеты опубликовали приказ № 20 Верховного главнокомандующего Маршала Советского Союза И. В. Сталина. В нём говорилось: «Гитлеровские заправилы, возомнившие себя властителями мира, оказались у разбитого корыта. Смертельно раненный фашистский зверь находится при последнем издыхании».

Знамённые группы, выделенные командирами от всех подразделений 9-го стрелкового корпуса, с боем продвигались к зданиям Имперской канцелярии. Пехотинцы, танкисты, артиллеристы, миномётчики, связисты, самоходчики – все они были победителями, и всем хотелось поставить в этой войне последнюю и яркую, как сама Победа, точку.

Из воспоминаний генерала И. П. Рослого: «Утром 2 мая полковник Антонов доложил, что части 301-й дивизии при поддержке и во взаимодействии с 248-й и 230-й дивизиями полностью овладели зданием Имперской канцелярии и её подземными сооружениями. Поздравив Владимира Семёновича с Победой, я, в свою очередь, доложил об этом командующему 5-й ударной армией генералу Берзарину, а затем отправился на Вильгельмштрассе. На перекрёстке этой улицы с Фоссштрассе, где находилась Имперская канцелярия, меня встретили Антонов, Гумеров, Радаев[120] и другие офицеры дивизии.

Бой здесь уже затих. Только со стороны Тиргартена и Бранденбургских ворот всё ещё доносились отдельные выстрелы и короткие автоматные очереди.

Антонов коротко доложил обстановку и попросил меня решить вопрос о назначении коменданта Имперской канцелярии. Комдив 301-й предложил кандидатуру своего заместителя полковника Шевцова. Я знал Василия Емельяновича как опытного организатора, офицера с высокими деловыми качествами и без колебаний утвердил его кандидатуру.

Мы тут же приступили к осмотру Имперской канцелярии.

Через главный вход прошли в просторный вестибюль. Длинная анфилада мрачных комнат кончалась круглым залом. Высокие, украшенные бронзой двери вели из зала в кабинет Гитлера – огромное помещение, в конце которого стоял большой письменный стол, а в углу – громадный глобус на подставке из полированного дерева.

Когда-то, чтобы подчеркнуть величие и незыблемость “Тысячелетнего рейха”, это помещение было обставлено с истинно прусской помпезностью. Теперь от былого блеска не осталось и следа. Мы увидели обломки мебели, висящие клочьями дорогие гобелены, осколки хрусталя и фарфора, а между ними целую россыпь Железных крестов…

Полуподвальное помещение было забито ранеными защитниками “Цитадели”. Среди них находилось много офицеров и генералов. Судя по зловонию, которое встретило нас, раненые давно были лишены какого-либо ухода. Полковник Антонов распорядился, чтобы им оказали необходимую медицинскую помощь и накормили.

Затем мы осмотрели фюрер-бункер – змеиную нору фашистских главарей. Во всех помещениях этого убежища, как и наверху, царил полнейший хаос. Не хотелось задерживаться в этой гробнице, особенно после того, как в одной из комнат мне показали трупы шестерых детей Геббельса, которых отравили собственные родители…

Поднявшись наверх, мы увидели, что к зданию Имперской канцелярии стекаются толпы бойцов из самых различных частей и соединений. Людям хотелось своими глазами увидеть один из последних бастионов фашизма…

Покидая Имперскую канцелярию, я ещё раз оглянулся назад. Над зданием алело уже не менее полутора десятков красных полотнищ.

На Вильгельмштрассе, по которой мы шли, царило праздничное оживление. Отовсюду доносились песни, где-то за углом заливалась гармонь. У Бранденбургских ворот в лихой пляске сошлись молоденький лейтенант и седоусый старшина.

С волнением смотрел я на радостно возбуждённых людей, а перед мысленным взором вставала другая картина. Август сорок второго, знойные ставропольские степи, час короткого отдыха после очень трудного боя и изнурительного перехода. Здесь-то и услышал я сказанную кем-то из бойцов и навсегда запомнившуюся фразу: “Не унывайте, братцы, не вешайте носа. Кто сказал, что это последний наш привал? Последний привал будет в Берлине”».

8

Не думал генерал Иван Павлович Рослый, что ему тогда же, в 1945-м, снова придётся командовать полком и что полк этот будет особым. Такие полки формируются, может, раз в 100–200 лет.

«Как-то во второй половине мая, – вспоминал он, – позвонил генерал-полковник Берзарин и приказал немедленно прибыть к нему.

– Поздравляю! Маршал Жуков назначил вас командиром сводного полка 1-го Белорусского фронта, который примет участие в параде Победы в Москве. – И тут же предложил ознакомиться с директивой о порядке формирования сводного полка.

В конце директивы подчёркивалось, что командиры частей и соединений обязаны выделить в состав полка солдат и офицеров, наиболее отличившихся в боях за Берлин.

– Как видите, товарищ Рослый, вам доверено командовать героями Берлина! Это великая честь! – сказал Берзарин.

Я и сам думал так и не скрывал свою радость.

Вскоре на сборный пункт стали прибывать лучшие из лучших: Герои Советского Союза, кавалеры ордена Славы трёх степеней, воины, удостоенные других высоких наград.

Полк был сформирован и отправлен в Москву специальными поездами».

Двадцать четвёртого июня 1945 года «коробка» 1-го Белорусского фронта замерла на Красной площади напротив Мавзолея. Пройдут годы, и генерал Рослый снова и снова будет перебирать в памяти дни сражений и часы, минуты торжественного Парада Победы.

Торжества рано или поздно кончаются. Наступают будни.

Война прошла, но служба военная продолжалась. Продолжил её и Иван Павлович Рослый: новым местом его службы стал Прибалтийский военный округ, где он занял пост помощника командующего 11-й гвардейской армией. В 1948 году он окончил Высшие академические курсы при Военной академии им. К. Е. Ворошилова, а в августе того же года был назначен на должность командира 16-го гвардейского стрелкового корпуса. В марте 1957 года генерал получил новое назначение – 1-м заместителем командующего войсками Прикарпатского военного округа по военно-учебным заведениям. В отставку вышел в 1961 году.

Четвёртого мая 1945 года командующий 5-й ударной армией генерал-полковник Н. Э. Берзарин подписал ходатайство о награждении командира 9-го стрелкового корпуса, который во все дни штурма с блеском маневрировал и лихо продвигался вперёд, второй «Золотой Звездой» Героя Советского Союза. Однако, как и многим в те дни, «Золотую Звезду» заменили орденом, Рослому – орденом Ленина. А всего генерал-лейтенант И. П. Рослый был награждён медалью «Золотая Звезда», тремя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Суворова 2-й степени, орденом Кутузова 2-й степени, орденом Богдана Хмельницкого 2-й степени, медалями.

Скончался генерал И. П. Рослый 15 октября 1980 года. Перед смертью он успел написать мемуары. Книга вышла через три года после смерти автора в Москве в Военном издательстве под названием «Последний привал в Берлине».

«Чёрные ножи»

Михаил Георгиевич Фомичёв, полковник, командир 63-й гвардейской Челябинской танковой бригады 10-го гвардейского Уральского добровольческого корпуса.

Леонид Ефремович Бураков, лейтенант, командир танкового взвода 63-й гвардейской Челябинской танковой бригады 10-го гвардейского Уральского добровольческого танкового корпуса

1

В годы войны люди отдавали фронту последнее, что имели. Известно, что на собственные сбережения советские граждане строили самолёты, установки реактивных миномётов, танки. Жители небольшого районного городка Мещовска построили эскадрилью бомбардировщиков