От Суэца до Кэмп-Дэвида. Противостояние США и СССР на Ближнем Востоке в 1950–1970 гг. - Алексей Михайлович Уразов

как на магистральном уровне в контексте договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2), так и на уровне реализации политики на территории стран третьего мира. Картер озвучил намерение США поставить военное оборудование Пакистану для того, чтобы «он смог защитить свою самостоятельность и национальную угрозу с севера».

3 января 1980 г. советник по национальной безопасности Бжезинский направляет на имя президента Картера обширный меморандум, который был полон алармизма и рассматривал «афганский вопрос» как часть большого плана советской экспансии в Азии: «Мы обязаны сформулировать масштабные стратегические построения до того момента, когда Советы начнут расширять свое влияние из Афганистана на территорию Ирана и Пакистана»[497]. США должны предпринять меры, чтобы убедить Египет, Саудовскую Аравию и другие государства региона в готовности США отстаивать свои интересы и реализовать видимое военное присутствие в регионе[498]. Меморандум Бжезинского на аналитическом уровне фиксировал текущее видение Вашингтоном ситуации в регионе, а также коррелировал с публичными акциями Белого дома.

2 января 1980 г. офис советника по национальной безопасности Бжезинского формулирует перечень рестрикций военно-дипломатического и экономического характера, который Вашингтон был намерен в одностороннем порядке наложить на СССР, о чем Бжезинский информирует вице-президента Уолтера Мондейла, государственного секретаря Вэнса и министра обороны Брауна[499]. На следующий день, 3 января 1980 г., президент Картер направляет обращение в Сенат с просьбой снять с ратификации подписанный в Вене договор ОСВ-2, а также законсервировать все экономические и культурные программы обмена между США и СССР[500].

США приложили максимальные усилия, чтобы использовать фактор начала советской кампании в Афганистане для дискредитации политики СССР в третьем мире и перехвата у Москвы инициативы на периферии биполярной системы. Именно события в Афганистане 1979 г. помогли американскому истеблишменту сделать важный шаг на пути преодоления «вьетнамского синдрома», отбросить «комплекс вины» за Вьетнам и начать фронтальное наступление на позиции СССР. По сути, десятилетие политики разрядки подошло к концу. Отношения двух сверхдержав вновь переходили в фазу нескрываемой конфронтации.

13 января генеральный секретарь Брежнев на страницах газеты «Правда» подвергает резкой критике выступление Картера, делая ключевой акцент на решении американского президента отложить ратификацию договора ОСВ-2 и критике со стороны Картера в адрес СССР по «афганскому» вопросу: «На чужие земли мы не заримся, к чужим богатствам мы не рвемся. Это колонизаторов тянет на запах нефти. Попросту фарисейскими выглядят попытки разглагольствовать о “советской угрозе миру” и выступать в качестве блюстителей международной морали со стороны тех, в чьем послужном списке “грязная война” против Вьетнама…»[501]

По сути лидеры СССР и США публично отстранились от модели разрядки, выбрав новую версию конфронтации, которая уже в течение ближайшего месяца обрела вполне конкретную форму.

23 января 1980 г. в рамках ежегодного послания Конгрессу «О положении страны» президент США озвучивает «доктрину Картера», сформулировавшую новую американскую модель безопасности. Персидский залив, выпавший после победы исламской революции в Иране из орбиты внешнеполитического влияния США и попавший в зону риска в связи с началом советской военной кампании в Афганистане, становится зоной особого внимания по военно-стратегическим и экономическим причинам: «Советский Союз предпринимает попытку консолидации своих стратегических позиций и как следствие это будет представлять опасность нефти Ближнего Востока»[502]. Картер публично заявил, что США готовы «использовать все средства, включая военную силу, в случае попыток какой-либо внешней силы обеспечить себе контроль над районом Персидского залива»[503]. Президент США провозглашал регион Персидского залива зоной национальных интересов Соединенных Штатов.

«Доктрина Картера» окончательно ставила крест на политике разрядки в отношениях двух сверхдержав и кратно увеличивала значимость силовой компоненты в процессе реализации внешней политики США. Американский истеблишмент вырабатывает консенсус в вопросе дальнейшего управления своей внешней политикой в условиях вновь повышающихся темпов холодной войны, который сводился к очевидной мысли – усиление давления на Москву и ее союзников в условиях, когда экономический организм Советского Союза начал стагнировать. «В Москве были убеждены, – пишет посол СССР в США Добрынин, – что афганские события служили лишь удобным предлогом для Вашингтона, чтобы возобновить масштабную гонку вооружений, усилить американские позиции в Персидском заливе и на Ближнем Востоке, начать общее антисоветское наступление»[504].

Именно в конце 1970-х – начале 1980-х на авансцену мировой экономики вышел всемирный «кризис задолженности», жертвами которого стали, прежде всего, страны Африки. К началу 1980-х гг. сумма долгов стран третьего мира достигла 750 млрд долларов. В условиях замедления темпов экономического роста Советский Союз был не в состоянии по образцу 1960–1970-х гг. рефинансировать, а иными словами, списать долги. США начинают экономическую экспансию и перехватывают инициативу, возвращая в свой контур некогда советских союзников. Эти шаги способствуют заметному укреплению позиций США в третьем мире.

Курс на усиление консервативных настроений в истеблишменте США лишь усилился по мере приближения президентских выборов 1980 г. «Консервативная волна», на гребне которой к выборам ноября 1980 г. пришел кандидат от Республиканской партии Рональд Рейган, сметала на своем пути остаточные элементы политики разрядки.

По итогам выборов в январе 1981 г. Рейган становится сороковым президентом США, это символ победы правоконсервативных сил. Приход республиканской администрации к власти зафиксировал тенденцию по активизации холодной войны во всех ключевых сегментах биполярной системы.

На пороге новых радикальных перемен стоял и регион Ближнего Востока, который лишь на время получил локализацию арабо-израильского конфликта. Помимо миротворческого решения Кэмп-Дэвидские соглашения заложили «мину замедленного действия» под режим Садата в Египте. Значительно усилившее позиции после ликвидации в Египте идейного наследия Насера и арабского национализма в целом крыло исламских фундаменталистов во главе с «Братьями-мусульманами» не признало Кэмп-Дэвидские мирные договоренности[505].

6 октября 1981 г. на параде по случаю годовщины Октябрьской войны 1973 г. президент Садат был убит[506]. Приход к власти нового лидера – Хосни Мубарака – открыл новую страницу в отношениях Египта со сверхдержавами.

Эволюционировал и политический режим другой ключевой страны Ближневосточного региона – Ирака, который также стал выходить из внешнеполитической орбиты Москвы. К концу 1970-х гг. иракское правительство взяло курс на тотальную баасизацию всех органов власти. В мае 1978 г. в Ираке развернулась антикоммунистическая кампания – были арестованы все представители Коммунистической партии Ирака в Народном патриотическом фронте, запрещены все ее печатные издания. Более 30 коммунистов были казнены. 17 июля 1979 г. главой государства стал Саддам Хусейн. С этого момента Ирак постоянно дистанцировался от СССР. На горизонте начали прорисовываться контуры ирано-иракской войны, начавшейся в сентябре 1980 г.

Post Scriptum

Конец 1970-х гг. ознаменовал окончание большого цикла в истории советско-американского противостояния на Ближнем Востоке. Процесс беспрерывного поступательного накопления внешнеполитического потенциала СССР на карте Ближневосточного региона, отправной точкой которого стали события затяжного ближневосточного кризиса 1956–1958 гг., продлившийся, по сути, полтора десятилетия, заметно теряет свою динамику и остроту к концу 1970-х