Пепел перемен, Том 7: Цена власти - Илья Витальевич Карпов

— Нет… — обречённо выдохнул Отис. — Что же вы…

Лисса подняла на него растерянный взгляд и в следующую секунду рухнула на траву. Верховный маг вмиг оказался рядом, поднял её на руки, но всё было кончено. Капли дождя безразлично стекали по мёртвому лицу юной волшебницы, а по мантии Отиса расползалось тёмное пятно крови.

— Я же… Я же сказал не стрелять, — сказал он с ожесточением.

— Так ведь… Она же… Чуть сира Родрика… — запинаясь, проговорил кто-то из стражников.

— Команды не было! — сурово перебил рыцарь. — Испугался, что девчонка подпалит мне усы? Теперь из-за тебя она пролежит здесь, пока не кончится занятие.

— Нет. Пусть её… — слова давались Отису с трудом. — Пусть её отвезут… Не знаю, куда отвозят тела? Возьмите мою повозку. Обратно дойду пешком.

Выстреливший стражник положил девочку в повозку под опасливым взглядом возницы и уехал вместе с ним. Отис же собрал в кулак всё оставшееся мужество и продолжил занятие, борясь с навязчивым желанием напиться вдрызг, которого не испытывал уже много лет, даже в годы войны. К счастью, с остальными магами всё прошло куда спокойнее, их даже удалось чему-то научить. Вот только черноволосая женщина не сводила с Отиса своего тяжёлого, прожигающего, точно раскалённый прут, взгляда.

Когда занятие подошло к концу, стражники вернули на руки заключённых колодки, выстроили их в колонну по двое и повели обратно в город. Сир Родрик ехал позади, а рядом понуро шагал Отис. Небо так и не разразилось ливнем, оно ограничилось лишь противным дразнящим дождём. Да, верховный маг не любил воду, льющуюся с неба. Но сейчас больше всего на свете ему хотелось, чтобы она смыла с него кровь девочки, виноватой лишь в том, что мироздание наделило её даром магии огня.

Глава 16

— Или это какая-то ловушка, или Эдвальд стал опрометчивее, чем я думал.

Именно так ответил Таринор, когда на очередном привале его выдернули прямо с ужина в шатёр Эмилио Сфорца на закате и стали допытывать, почему Эдвальд велел оставить крепость Око короля. Переводчица перевела сказанное, и, судя по выражению лица кондотьера, ответ ему не понравился.

— Он ведь с-спятил, — вдруг сказал Тейнос Таммарен, и несколько пар глаз обратилось на него. — Б-будем называть в-вещи с-своими именами, господа. И с-судя по тому, ч-что нам известно, король с-сбрендил. С-стоит ли искать разумный з-замысел в действиях б-безумца?

Таринор сдержал улыбку. Нет, он в целом был согласен с командующим силами Таммаренов, но понимал, что его слова наверняка звучали бы более убедительно, если бы тот не заикался.

— И всё же не будем недооценивать его боевой опыт, — заметил Хельдерик. — Этот человек уже прошёл по пути, которым мы сейчас следуем. То, что мы благополучно миновали Хартланд и без боя получили Одерхолд не должно вскружить нам голову.

Говоря об Одерхолде, бывший патриарх бросил взгляд на Таринора, и тот ощутил распирающую изнутри гордость. И, как он считал, вполне заслуженную.

Когда весть о том, что он, войдя безоружным во вражескую крепость, сумел уговорить её защитников сдаться, быстро разнеслась как по аккантийской, так и по энгатской части войска. Первые прозвали его «лингвадоро» — Тиберий пояснил, что это означает «золотой язык», вторые же утомили на привалах просьбами рассказать, как было дело. За последние вечера Таринор повторил ту историю никак не меньше десятка раз, стараясь как можно меньше исказить случившееся, но солдатня, разумеется, умудрилась всё переврать.

Хоть наёмнику и льстило такое внимание, он уже начал от него уставать. Взять хотя бы этот вызов в командирский шатёр. Наверное, Сфорца думает, что Таринору доподлинно известно, что творится в голове короля. Однако, даже семь лет назад, когда разум Эдвальда был более-менее в порядке, его замысел до конца оставался покрыт мраком. До того самого дня, когда они ворвались в покои королевы в поисках Альберта Эркенвальда…

— Сеньор Сфорца сомневается, что король действительно отдал инициативу противнику, — негромко произнесла переводчица. — Ведь это верный путь к поражению.

— Оньи идиота ло са, — тихо добавил кондотьер.

— Это достаточно известный постулат военного дела, — перевела женщина после секундного замешательства.

— Как раз инициативу он оставляет за собой, — вмешался Таринор. — Действует от обороны, заманивает нас под стены города. Вы бывали в Энгатаре, сеньор Сфорца?

— Но, — коротко ответил тот, услышав перевод слов наёмника.

— И, разумеется, не видели Чёрный замок. Эту крепость всё королевство считает неприступной. Да, знаю, для вас это ничего не значит, но попробуйте посмотреть глазами короля. Он верит, искренне верит, что там ему ничего не угрожает, что иноземцам эти стены не по зубам. Если я что и узнал об Эдвальде Одеринге за время службы ему, так это то, что, получив преимущество, он становится невероятно упрям и уверен в собственных силах. Полагаю, то же самое чувство он хочет вызвать и у вас, считая, что вы станете опрометчивы и неосторожны. Король действует как хозяин положения, который попросту неспособен проиграть, что бы не делал. Эдвальд не считает вас серьёзным противником, думает, что заманивает армию под стены столицы на верную смерть. Однако, если ваши солдаты хоть вполовину настолько сильны, насколько вы в них уверены, он горько ошибётся.

Эмилио Сфорца слушал переводчицу с каменным лицом, когда же она замолчала, он смерил Таринора внимательным взглядом и произнёс, хоть и по-энгатски, но с жутким акцентом:

— Я услышал. Уходи.

Таринор не стал спорить и тут же покинул шатёр. Оказавшись на улице, он с удовольствием вдохнул прохладный осенний воздух, пропитанный дымом множества лагерных костров.

Посреди лагеря, окружённая полем шатров и палаток, высилась крепость Око короля, которая выглядела причудливым гостем из тех седых времён, когда каменные замки были редкостью. Эдвальд как-то говорил, что её создатель — один из древних королей Хартланда из исчезнувшего рода Стоунриджей, быть может даже сам Тарн Каменотёс, по легендам в одиночку выстроивший Чёрный замок.

Крепость Око короля действительно создавала впечатление, будто кто-то потратил время на её постройку только лишь затем, чтобы потренироваться перед чем-то действительно грандиозным. Куцая башенка, обнесённая невысокой стеной. В годы войны Короны там размещался гарнизон в полтора десятка человек во главе с рыцарем, а рядом стоял трактир. В мирное время гарнизонные патрулировали дороги, поэтому ко встрече с мятежным войском они совсем не были готовы.