Крестный путь патриарха. Жизнь и церковное служение патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского) - Михаил Иванович Одинцов

Собрание определений и постановлений Священного собора Православной Российской церкви 1917–1918 гг. М., 1918. Вып. 3. С. 61–64.

№ 2

Телефонограмма А. В. Луначарского В. И. Ленину

9 мая 1921 г.

Дорогой Владимир Ильич

Дело архиепископа Владимира заключается в следующем: 8 отдел, руководимый т. Красиковым, вступил с ним в длительные переговоры, желая, очевидно, использовать поднятую им в церкви распрю в видах революции. Дело это поручено Красиковым некоему Шпицбергу. Этот человек был в свое время арестован за слишком грубые приемы антирелигиозной пропаганды и за издание книжки, в которой самым антинаучным образом какая-то французская дубина якобы научно доказывала, что Христос был выродок, параноик и онанист!

Конечно, это было не со зла, а по глупости, в конце концов, это было признано, и Шпицберг был отпущен. Вряд ли это, однако, создает прецедент для того, чтобы поставить этого человека у сложнейшего дела отношения власти к Церкви, вокруг которой группируется и до сих пор еще большинство Республики. Ко мне архиепископ Владимир обратился с такого рода заявлением. В тюрьме сидел тогда митрополит Сергий. Про этого митрополита Сергия архиепископ Владимир рассказывал, что это человек, готовый перейти на сторону так называемой «советской церкви», т. е. духовенства, определенно и подчеркнуто принимающего нынешнюю власть и ведущего борьбу с патриархатом. Архиепископ Владимир настаивал, что если Сергия освободить, то в нем-де он приобретет довольно сильного помощника в деле разложения официальной Церкви. «Преступление» Сергия было какое-то совсем ничтожное, даже искусственное. Я сначала решительно отказался от какого бы то ни было вмешательства, но потом согласился телеграфировать Шпицбергу, что, по моему мнению, держать старого митрополита зря не стоит, тем более что освобождение его может сопровождаться его переходом на сторону «левого» православия. Шпицберг так и сделал. После этого митрополит Сергий поднял вопрос о «restitucio in integrum» [лат. – возвращение в исходное состояние]. Владимира, который в свое время был отлучен от Церкви за «церковный большевизм» (буквальное выражение акта по его отлучению). Одновременно с этим 8 отдел устроил так, что Владимир получил приглашение в Татарскую республику стать во главе Казанской епархии. Само собою разумеется, для него, да и для дела, которое ведут Красиков и Шпицберг, выгоднее было, чтобы он поехал туда в качестве, так сказать, законного архиепископа, ибо он должен был непосредственно и сейчас же начать там советскую агитацию за полное признание власти, всех законов о браке и т. п., и т. д. Ему было обещано открытие закрытого Казанского собора и пары других церквей; этим давалась в его руки большая карта. Все это мне кажется правильным, и я весьма обрадовался, узнав о такой разумной дипломатии со стороны 8 отдела.

Но предложение митрополита Сергия было отвергнуто в довольно хитрой форме. Совещание при патриархе постановило вопрос о восстановлении архиепископского достоинства Владимира сделать предметом анкеты между всеми епископами республики. Совершенно ясно, что это погребенный вопрос. Тогда Шпицберг порекомендовал разорвать завязавшиеся таким образом переговоры с патриархатом путем резкого письма архиепископа Владимира патриарху, письма, которое можно было бы опубликовать. Архиепископ Владимир сам видит, что дело некоторого соглашения, которое позволило бы взорвать церковь изнутри, не удастся, и соглашается со Шпицбергом, что следует сделать Казань центром новой Советской православной церкви. Целый ряд епископов или целиком стал на его точку зрения, или склоняется к этому. Как Вам известно, начал подобное же движение и идет на слияние с ними и Илиодор. Но Шпицберг требует включения в письмо совершенно фельетонных и зубоскальных острот, сальных намеков на личную жизнь патриарха и т. д.

Архиепископ Владимир – большой умница и большая лиса, вместе с тем большой аристократ, конечно, всячески от этого сторонится. Письмо сам Владимир написал превосходное, в хорошем епископском стиле, гневное, с массой веских обвинений против патриарха и, так сказать, с целым рядом благословений на революцию, на новую власть и все такое. Портить это письмо вставками не годится. Само собой разумеется, Владимир Ильич, если бы дело шло только о таких сравнительных пустяках, я бы Вас не беспокоил, и не пришлось бы передавать Вам просьбы архиепископа Владимира о приеме, но фактически мы присутствуем при чрезвычайно значительной картине. Очень значительная часть духовенства, несомненно, чувствующая прочность советской власти, хочет к ней приспособиться. Конечно, это обновленное православие с христианско-социалистической прокладкой совсем не сахар, в конечном счете оно нам, разумеется, не нужно, оно изживает, выветривается, но как резкая оппозиция черносотенному патриарху и его клевретам, как прямая борьба с официальным поповством оно может сыграть свою роль, так как рассчитывает, главным образом, на крестьянские массы, отсталое мещанство, на более отсталую часть пролетариата, для которой такой центр духовного объединения (временный) вместо того, который они фактически все еще находят в черносотенной православной церкви, является большим сдвигом влево. Между тем у нас, по-видимому, нет никаких политических директив в этом отношении. И дело производит на меня такое впечатление, что т. Красиков придумывает иногда остроумные комбинации и, вероятно, лично достаточно тонко справился бы со всем этим делом, но поручил его человеку, представляющему собой неуклюжего полемиста, человеку, несомненно, неумному, который ставит странные условия, ведет линию сбивчивую, не импонирует ни в какой мере ни основному ядру духовенству – патриаршему, ни архиепископу Владимиру и его сторонникам. Я, пожалуй, даже не против того, чтобы это дело продолжал Шпицберг, хотя неужели нет у нас никого поумней? Во всяком случае, нужны совершенно точные директивы. Поддерживать движение советского православия мы, конечно, не можем, это ясно всякому; но оказывать ему помощь, так сказать, негласную, создать здесь, в области религиозной, некоторые переходные этапы для крестьянской массы, которой вообще приходится делать уступки, может быть весьма выгодным. Патриарх и его окружение полагают сейчас, что вообще будут сделаны уступки духовенству в параллель продналогу, при этом патриарх почему-то возлагает надежды на М. И. Калинина. Но, по моему мнению, такого рода линия была бы крайне ошибочна, ибо это заматерелые черносотенцы. Шпицберг же даже в разговорах с архиепископом Владимиром заявляет, что в самом скором времени не только патриаршее гнездо будет разогнано (что, по-моему, несколько рискованно), но и Православная церковь объявлена будет упраздненной. А это уже не только политическое безумие, потому что даст несомненный козырь нашим врагам, но даже и весьма неподходящий предмет для разговоров с людьми, которые после этого в панике распространяют соответственные слухи. Вот это-то заявление Шпицберга о предстоящем упразднении всякой церкви привело Владимира в такое волнение, что он прибежал ко мне, всячески прося меня с ним переговорить, указывая на то,