Голоса из окон: Петербург. Истории о выдающихся людях и домах, в которых они жили - Екатерина Вячеславовна Кубрякова

2. Княгиня М. К. Тенишева и Смоленский край: библиогр. указ.: к 160-летию со дня рождения / Смоленская областная универсальная научная библиотека имени А. Т. Твардовского; сост.: В. И. Карпеченкова, И. Е. Малащенкова. – Смоленск: Свиток, 2018.

3. Кривдина О. А., Тычинин Б. Б. Скульптура и cкульптуры Санкт-Петербурга: 1703–2007 // Логос, 2007.

4. Рерих Н. К. Памяти М. К. Тенишевой // Нью-Йорк, «Алатас», 1931.

5. Северюхин Д. Я., Лейкинд О. Л. Золотой век художественных объединений в России и СССР (1820–1932): Справ. СПб., 1992.

6. Тенишева М. К. Впечатления моей жизни: Воспоминания // Захаров, 2002.

Доходный дом Колянковской (1908)

Кавалергардская ул., 22

«11 сентября 1930.

Многоуважаемая Екатерина Павловна

Не откажите оказать мне содействие в получении разрешения на свидание с сестрой моей, Татьяной Николаевной Гиппиус, находящейся в г<ороде> Кеми… И выслать его мне по следующему адресу: г<ород> Ленинград. Ул Кр<асной> Конницы, д. 22, кв. 9. Наталии Николаевне Гиппиус.

Заранее приношу Вам свою благодарность…»[186].

За окном именно этого дома на улице Кавалергардской (в советское время – Красной Конницы) Наталья Гиппиус писала прошение Екатерине Пешковой, первой жене Горького, о встрече с репрессированной сестрой Татьяной.

Четыре сестры Гиппиус (скульптор Наталья, художница Татьяна, врач Анна и самая известная, старшая сестра, поэтесса Зинаида) в разные периоды жизни проживали под одной крышей. Но с каждым новым домом кто-то всегда откалывался от дружной стайки, и в результате в этом, последнем связанном с сестрами петербургском доме остались жить только две «птички-неразлучницы» Тата и Ната.

Кавалергардская улица, 22

Первой в 1900-х годах, когда сестрам было около 25–30 лет, экзамен на совместный быт не прошла слишком обычная и приземленная Анна, которая не вписалась в богемный стиль жизни в доме Мурузи, где в квартире старшей сестры Зинаиды и ее мужа Дмитрия Мережковского царили нравы свободной платонической любви, создавались религиозные и философские общества, а сестры жили таинственной коммуной, приняв идею новой церкви, придуманной Зинаидой. Ежевечерне устраивали многочасовые «молебны», на которые иногда приглашали друзей из мира искусства (Тата, например, нарисовала портреты Блока и Белого), читали вслух «Половую психопатию», осуждали традиционный брак, секс и деторождение. Недоумевающую над этой «дьявольщиной» Анну в тайное братство не принимали, да она и сама сторонилась экзальтированного общества холодных к ней сестер.

Следующей сестрой, покинувшей квартет, была эмигрировавшая после революции в Париж Зинаида. Тата и Ната, несмотря на приглашение старшей сестры, приняли решение остаться в России.

Примерно тогда и появился в их жизни этот дом. Какое-то время из-за недостатка средств с неразлучными Татой и Натой здесь прожила и Анна, через пару лет все же бежавшая в Париж, где во время войны умерла от голода. Несколько лет здесь «гостил» и возлюбленный Таты, оставшийся еще со времен богемной молодости, последний обер-прокурор Святейшего синода, богослов Антон Карташев, также через пару лет после революции эмигрировавший в Европу, где многолетняя мучительная «метафизика любви» быстро сменилась реальным браком.

Эмиграция спасла Карташева не только от запутанных отношений, но и от ареста. В 1928 году всех членов религиозного кружка «Воскресение», активными адептами которого были и Тата, и Карташев, репрессировали. Тату сослали на Соловки. Именно об этой ссылке хлопотала у жены Горького оставшаяся в этом доме одинокая Ната.

В 1931-м Тату освободили, но этот дом, свой последний петербургский адрес, ей увидеть не довелось – местом жительства уже немолодой 54-летней «контрреволюционерки» был избран Новгород, куда вместе с сестрой переехала и неразлучная с ней 51-летняя Ната.

Холодной зимой провожал этот дом верную Нату в новый жизненный этап, в котором ее с сестрой ждал еще один концлагерь, на этот раз немецкий, куда старушек забрали в войну оккупанты, а затем нищая, но интеллигентная старость в заплесневелой келье разрушенного Кремля в Новгороде, где религиозные неразлучницы, смешливая Тата и серьезная Ната, еще в прошлой жизни отучившиеся в Академии художеств, подрабатывали на реставрационных работах и мастерили фигурки на продажу, все так же с таинственной ухмылкой обсуждая Зинкины стихи и пересматривая альбомы с зарисовками Таты богемного Петербурга 1900-х годов.

Список источников

1. Алфавитный указатель жителей Петрограда на 1917 год. Петербургский генеалогический портал, 2005. Издательство ВИРД, 2005.

2. Архитекторы-строители Санкт-Петербурга середины XIX – начала XX века. Под общ. ред. Б. М. Кирикова. – СПб. Пилигрим, 1996.

3. Белый А. Собрание сочинений. Воспоминания о Блоке // М., «Республика», 1995.

4. ВПб на 1908.

5. ВПг на 1917.

6. ГАРФ. Ф. 8409. Оп. 1. Д. 540. С. 6. Автограф. http://pkk.memo.ru/letters_pdf/000514.pdf

7. И. Флиге, А. Даниэль. «Дело А. А. Мейера». СПб.: «Звезда», 2006

8. М. Шагинян. Человек и время // Советский писатель. Москва, 1982.

9. Павленко А. А. Художник Татьяна Николаевна и скульптор Наталья Николаевна Гиппиус (реконструкция творческой биографии) // журнал «Театр. Живопись. Кино. Музыка» // Издательство: Российский институт театрального искусства – ГИТИС (Москва) // Номер: 3 Год: 2016.

10. Филиппов Б. Всплывшее в памяти: рассказы, очерки, воспоминания. – London: OPI, 1990.

11. Фокин П.Е., Князева С. Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков: в 3 т. // Амфора, 2008.

Особняк Мясникова (1859, Гемилиан)

Ул. Восстания, 45 (во времена Карабчевского называлась Знаменской) / Саперный пер., 18 / Гродненский пер., 9

«Наконец 13 декабря наступило.

…Я с женою были готовы для приема…В нижнем этаже, в помещении моей канцелярии, уже собралось много народа, и извозчики; и собственные экипажи все еще подъезжали.

Наконец компактною процессией все двинулись по широкой мраморной лестнице, устланной ковром, в обширное золоченое двухсветное зало, где у дверей гостиной поставили меня, рядом с моей женой, распорядители торжества. <…>

Первым приветствовал меня Совет.

Тогдашний председатель Совета А. Н. Турчанинов, держа в руках массивный бювар, украшенный барельефом из темной бронзы, прочел мне адрес от товарищей по сословию. <…>

После прочтения адреса… вручил мне „на память“ от товарищей по Совету золотой эмалированный изящный жетон, сработанный у Фаберже… моей жене „от сословия“ роскошный букет цветов. <…>

От группы бывших и настоящих моих помощников… я получил художественно исполненный темной бронзы гигантский медальон, на котором был изображен, якобы я, молодым, в римской тоге, со светочем в руках, освобождающим заключенных, томившихся в цепях.

Подношения из темной бронзы подчеркивали для меня заботливое внимание товарищей и их желание угодить моему вкусу. Они знали, что художественные произведения, именно из темной бронзы пользуются особенною моею любовью. <…>

Улица Восстания, 45/ Саперный переулок, 18