Уильям Питт. Вечно Младший - Мурат Магометович Куриев

…А Питт отчаянно нуждался хоть в какой-то победе, для поднятия духа. Его «выручил» флот. В конце мая 1794 года адмирал Ричард Хау у острова Уэссан в Атлантическом океане вступил в бой с французской эскадрой. Первое крупное сражение на море в ту эпоху между англичанами и французами. Войдет в историю как «Славное 1 июня», основные события произойдут в этот день. Хау по прозвищу Черный Дик разбил противника, и, хотя транспорту с зерном (его и защищали французы) удалось ускользнуть, победу Хау в Англии встретили с восторгом.

В Портсмут, куда Хау привел шесть захваченных кораблей, приехали и члены королевской семьи, и Питт, и Дандас. Торжества продолжились в Лондоне, в общем – отметили с помпой. Победа! На море. На суше до побед далеко.

10 июля 1794 года Питт выступил с речью в палате общин. «Было бы постыдной слабостью, самым подлым пренебрежением к своему долгу пасть духом сейчас… из-за некоторых городов во Фландрии, обладание которыми во всех войнах было непостоянным следствием любого временного преимущества…» Хорошая мина при плоховатой игре.

Далее Питт обрушился на «террористов в Париже» и заявил, что «это правительство должно быть уничтожено». Буквально через пару недель «это правительство» уничтожат сами французы, якобинская диктатура будет свергнута. Стало ли легче воевать? Скорее, наоборот.

По настоянию Дандаса (Питт, разумеется, не возражал) англичане развили большую активность в Вест-Индии, грех не воспользоваться моментом. Сначала – успехи, некоторые из них – серьезные, но к осени 1794-го и здесь французы воспряли духом и стали теснить противника. В Европе же осень, а в особенности – зима, резко охладили пыл союзников по Первой коалиции.

Пруссаки бездействовали, голландцы впали в апатию, австрийцы требовали от Англии денег. Кстати, о деньгах. Питт деньги давал, но – не бездумно. Более того, в сентябре 1794 года, например, он вызвал прусского посла и побеседовал с ним весьма жестко. Пруссаки получили миллион фунтов и, похоже, не собирались его «отрабатывать». Вскоре Берлин вообще начнет тайные переговоры с Парижем.

Австрийцы хотят получить шесть (!) миллионов! Голландцы уже просто не хотят воевать. Такой у союзников «боевой дух». Против них – полуголодные оборванцы, у которых с боевым духом все в порядке. И есть отличные командиры!

На смену изменнику Дюмурье Карно отправляет генерала Шарля Пишегрю, который, как и Наполеон Бонапарт, учился в военной школе в Бриенне. По иронии судьбы Пишегрю тоже станет изменником, потом, но в 1794–1795 годах он проводит блестящую военную кампанию во Фландрии. Рассказывать подробно о триумфе Пишегрю и провале союзников мы не будем, определения говорят сами за себя. Однако есть один эпизод, не имеющий прямого отношения к военным действиям, зато много говорящий о Питте.

25 ноября 1794 года, в Холвуде, Питт написал пространное письмо королю. Полное почтительных отступлений, которые не отменяли главного. Питт выражал убежденность, свою и кабинета, что герцога Йоркского следует отозвать. Это «…и в его собственных интересах, и в интересах страны». Кроме того, Питт считал, что Англии целесообразно направить усилия в «более перспективные Бретань и Вандею». Перспектива пока так себе, но главное – Питт продемонстрировал и государственную мудрость, и незаурядную смелость.

Георг III ответил, что он «очень обижен», а в поражениях виноват не его сын, а «поведение Австрии, вероломство Пруссии и трусость голландцев». Питт проявил настойчивость – и герцога Йоркского отозвали.

Пройдет буквально лишь месяц – и Питт покажет англичанам, что он человек принципиальный. «Мой дорогой брат, я пишу тебе после мучительной борьбы в моем сознании…» Питт решил отстранить от руководства флотом и своего собственного брата, графа Чатэма. Признал-таки собственную ошибку!

Питт, Гренвилл, Дандас… Все они в 1793–1795 годах наделали немало ошибок. Сделают и еще. Однако эти два решения Питта имели большой общественный резонанс. Их одобрили буквально все, авторитет премьера заметно укрепился. А война ведь еще была далека от завершения…

Часть восьмая. Одиночество Питта…

Введение

Война войной, а один из званых обедов у Питта на Даунинг-стрит в сентябре 1796 года был таким. Меню сохранилось. Черепаха, баранина, телятина, оленина, курица, кролики, индейка, куропатки, голуби, говяжий язык, сосиски. Лосось и морские гребешки. Цветная капуста, французская фасоль, макароны. Салат. Волованы, сладкие хлебцы, несколько видов мясного пирога. Десерт скромный – фрукты и орехи. Напитки – разнообразные.

Все как положено. Аристократическим привычкам не изменили, иностранных гостей порадовали. Даже скромные «трапезы для близких» выглядели не такими уж и скромными. Но это – образ жизни, от которого никто не собирался отказываться. Они играли в крикет, регулярно ездили на охоту. Они жили так, как привыкли. Несмотря на войну.

Питт, однако, работал все больше, а отдыхал все меньше. Примерно в конце 1795 года он довольно сильно изменился. Напряжение сказалось. Нет, на публике он продолжал оставаться доброжелательным и уверенным в себе, но близкие перемены замечали. Приступы подагры участились, болезнь изматывала его. Питт, чего раньше никогда не случалось, стал впадать в депрессию. Непродолжительную, но все же…

Вот оно, началось по-настоящему. Знаменитое «одиночество Питта». Может, он сам виноват в том, что бремя власти стало непосильным именно из-за того, что все понимали – окончательное решение только за Питтом. Внутренняя политика, дипломатия, военное руководство. Питт, Питт, Питт… Сложилась система, которая только так и работала. Это и есть одиночество Питта?

Глава первая. Стрелы Купидона, пушки Бонапарта, корабельные реи

Великий Джеймс Гилрей отреагировал. Нарисовал не злобную, но актуальную карикатуру. В Эдемском саду Питт в роли Адама ведет к брачному ложу молодую девушку. Одна из главных тем британских газет в конце 1796 года – премьер помолвлен, скоро свадьба. Избранницу зовут Элеонора Иден.

Свадьбы не будет. Помолвка – лишь слух. Произошла история, которая многое говорит о Питте и позволяет окончательно разобраться с тонкой темой. Питт и женщины.

Близкий друг Питта, Дандас, был готов поставить 500 фунтов в споре. Он утверждал, что Питт никогда в жизни даже не прикасался к женщине. Главная защитница Питта в «женском вопросе», его племянница леди Эстер Стэнхоуп, напротив, охотно рассказывала всем желающим истории о своем дяде, доказывающие, что Питт вовсе не был равнодушен к женской красоте. Про его увлечение в молодом возрасте некой леди N про то, что он пил вино из ее туфли. А уж как он разбирался в женской моде, в деталях нарядов! Однажды, по словам леди Эстер,