Российский колокол №3-4 2021 - Коллектив авторов

единицы обладали необычной системой мышления, называемой эмоциями. Как ей овладеть – территория не разобралась и решила, что для этого у нее пока не хватает тела. На всякий случай мысль об эмоциях она отложила на потом, записала в огромной статуе, установленной в центре самого северного из своих городов.

* * *

Было непривычно, весело и немного страшно. Хотя можно ли по-настоящему бояться, если впереди встреча с любимым? Тут даже совсем непогожий декабрьский день станет светлым и праздничным. Главное – верить и идти не останавливаясь.

Агнешка шла, машинально прислушиваясь к перестрелке, разгоравшейся где-то далеко – кажется, на окраине.

И с чего она решила, будто там в кого-то стреляют? Почему не просто в воздух? Или это так называемые предупредительные выстрелы? Да нет, скорее всего, кому-то от избытка чувств пришло в голову пострелять в воздух. Кто запретит?

Главное, закончилось время вранья и наполненных пьяной радостью показушных демонстраций, эпоха жирных немощных стариков, с телевизионных экранов повторяющих всем надоевшие, утратившие смысл слова. Пришла хана собраниям, на которых мечтающие этими стариками стать совершенствовали искусство говорить бессмыслицу. Больше не будет пустого, безрадостного труда, контроля над личной жизнью, а детей перестанут чуть ли не с рождения обрабатывать, внушая, будто они всего лишь частички общей биомассы.

Все это осталось в прошлом. Впереди лишь свобода, победа и любовь!

Янчо вынырнул откуда-то сбоку, кажется из проходного двора. Лицо у него было расцарапано, пальто в кирпичной пыли. Не успела девушка опомниться, как он схватил ее за руку и прохрипел:

– Агнешка, не ходи туда… Густава убили.

* * *

Дембель неизбежен, как восход солнца. Кухарчик знал это совершенно точно.

Запасливый Яманди достал из «сидора» связку пороха, которую выпросил несколько дней назад у кореша из другого батальона. Они там зачем-то разобрали штатный снаряд, и многие данной радостью затарились. Трубочки пороха смахивали на макароны, только были крупнее и имели очень толстые стенки. Горел порох медленно и совсем неопасно, но достаточно жарко, чтобы подогреть на нем еду в любую, даже самую слякотную погоду. «Макаронины» на одну банку консервов хватало с лихвой.

Танкисты разогрели тушенку, поели, покурили «гуцульских» сигарет. Потом забрались в танк и, ожидая команды, снова курили. Наконец дождались. Сейчас же в голове колонны взревели моторы.

– По коням, орелики! – крикнул Кухарчик.

Нравилось ему распоряжаться. Причем приказы его всегда оказывались правильными, и отдать он их успевал самым первым. Кому быть главным, как не ему? Еще он знал, что будет командовать и после армии. У него уже припасена блестящая характеристика для поступления в институт. И кем он станет, получив высшее образование, если не начальником? На Восточной территории, слава богу, для этого не нужно ни знакомств, ни права рождения, ни денег. Лишь одно желание да способности.

Кухарчик спрыгнул в люк, устроился на сиденье. Удостоверившись, что его ноги не мешают сидящему ниже наводчику, он сообщил:

– Яманди, будь готов. Сейчас поедем.

– Есть, – отозвался механик-водитель.

Теперь только успевай поглядывать в триплекс, лови момент, когда колонна надумает остановиться, да дублируй команды офицеров. Ну, еще надо держать ушки на макушке. Вдруг местным надоест бить бутылки и они в самом деле надумают воевать?

Что-то еще? Да, заряжающий… За ним необходимо приглядеть. Слишком много думает. Вдруг мысли неправильные в голову забредут?

Впереди (Кухарчик это чувствовал) маячила возможность отличиться. И если заряжающий банканет, ее можно упустить. А так не должно быть.

Он увидел, как ближайший танк тронулся с места, и скомандовал:

– Ходу!

Квартала через два наводчик оповестил:

– Я местную передачу поймал. Могу что-нибудь перевести. Надо?

– Какая передача? – спросил командир танка.

– О положении в стране.

– И что говорят?

Трассер довольно резво стал переводить:

– … ввело в стране военное положение, объявило о создании Военного Совета национального спасения и изолировало наиболее экстремистские элементы из «Взаимосогласия»…

Дальше пошло не так гладко. Покатили незнакомые Трассеру слова. Он их попросту пропускал, и смысл сообщения стало улавливать труднее. Хотя что там понимать?

«Именно поэтому нас сюда и послали, – подумал Кухарчик. – Наводить порядок. А местные… Переть против такой силушки – с голой пяткой на шашку прыгать».

Танки между тем катили и катили колонной, выдерживая необходимые интервалы, незнакомыми улицами, площадями, лихо разворачиваясь при поворотах на брусчатке мостовой, да так, что искры летели из-под гусениц.

– Устал, – наконец признался наводчик. – Да и ясно уже все.

– Конечно, понятно, – откликнулся заряжающий. – Местный главный, жаба, продал своих с потрохами. Большие шишки – они все одним миром мазаны.

«Детство золотое в полный рост, – подумал командир танка. – Как есть – детство. Ничего не объяснишь. Даже смысла нет пытаться».

Он все-таки сказал:

– Человек честно пытается не допустить кровопролития. Большого кровопролития. Делает, что может.

– Уверен? – спросил Трассер.

И тут Кухарчику стало не до трепотни. Он увидел, как из ближайшего переулочка выскочила девушка. Вот она на мгновение остановилась на краю тротуара, а потом бросилась наперерез его танку.

* * *

Время от времени на каком-нибудь участке тела Восточной появлялись вредные, зараженные плохими мыслями единицы. Чаще всего территория успевала их вычислить и обезвредить. Действовала она быстро, не считаясь с потерями. Знала: если болезнь начнет распространяться, ущерб окажется огромным.

Иногда больных единиц появлялось так много, что Восточная не успевала их всех нейтрализовать, и сопротивляющийся ее влиянию участок продолжал расширяться. Тогда она использовала войска – группы единиц, созданных для защиты и упорядочивания.

* * *

Так мерзко она не чувствовала себя еще никогда. Боль шла откуда-то изнутри и заполняла все тело. Казалось, оно только из боли и состоит. А еще Агнешке хотелось умереть. Не видеть, не слышать, ничего не испытывать. Или хотя бы лечь прямо на грязную мостовую, завыть в голос.

Тело отказывалось слушаться, не хотело оно ложиться, и это Агнешку удивило. Что может быть проще, чем лечь, но нет! Зачем? Почему?

Причина была, и для ее осознания не потребовалось больших усилий.

Девушка теперь точно знала, что в город пришла беда. Словно огромный осьминог, она медленно оплетала его стальными щупальцами. Несокрушимая, как стихийное бедствие, готовящееся отнять любимых у многих и многих, принести им горе. Агнешка попыталась сообразить, что ей делать дальше, но не смогла.

А потом до нее вдруг донесся грохот танковой колонны, продолжавшей двигаться к центру города. Почти рядом, неумолимой, несокрушимой, не желающей остановиться.

Боль и отчаяние ушли. Осталось лишь желание, очень простое и выполнимое. Повинуясь ему, девушка бросилась в ближайший переулок, ведущий к улице, по которой шли танки.

Огромные, лязгающие гусеницами, взревывающие моторами, они показались Агнешке чудовищными. Ступив