Российский колокол №3-4 2021 - Коллектив авторов

на мостовую, она даже остановилась, но на мгновение, не более, поскольку точно знала, что надлежит делать. Двинувшись навстречу ближайшей махине, Агнешка крестом раскинула руки, загораживая ей дорогу.

* * *

«Главное сейчас, – думала территория, – убрать очередную единицу, способную стать центром новой эпидемии. Самым быстрым и эффективным из возможных способом. Под личным контролем. Для начала следует найти подходящего исполнителя…»

* * *

Яманди умел вытесать топором из куска дерева ложку и тем же инструментом построить дом. Он мог сшить сапоги и сложить печь, починить трактор, сесть на него и вспахать поле. Многие вещи он умел. Вот только людей давить гусеницами ему еще не приходилось.

Он остановил танк в метре от перекрывшей дорогу женщины. Теперь надлежало дождаться приказа. Он последует, можно было не сомневаться. Яманди знал, что его дело – работать по принципу «бери больше, кидай дальше, пока летит – отдыхай», а решают другие. Им для этого и лычки даны на погоны.

Первое сказанное Кухарчиком на приказ не походило вовсе. Механик-водитель и ухом не повел. Он ждал, поскольку умел и это.

– Двигай! – наконец крикнул командир танка. – Оглох, что ли? Сзади полколонны стоит.

– Женщина, – сообщил Яманди. – Она мешает.

– Да на пушку берет. Стоит газануть – и уйдет с дороги как миленькая.

– Не уйдет, – ответил механик-водитель. – Ее надо отсюда убрать.

Прекрасно понимая, что вот сейчас над ним прогремят громы небесные, он не собирался двигаться дальше. Человек – препятствие, а сейчас не война. Значит, эту бабу с его дороги должны убрать.

А потом произошло нечто странное.

– Дави! – приказал Кухарчик. – Едем дальше.

Голос командира звучал необычно. Не чувствовалось в нем привычной уверенности. Да и не мог приказ быть таким. Просто не мог. В последнее Яманди верил абсолютно.

Он знал: вот сейчас Кухарчик прикажет заряжающему убрать безумную дамочку на обочину. Придержать ее, дать пройти оставшейся части колонны. А тот все не мог отдать нужную команду, молчал, словно на него проклятие навели.

И вдруг слева, на оставленной для проезда машин части дороги, тормознул «бобик».

* * *

Мысли? Образы? Непримиримая борьба? Ничего подобного. Просто некая сущность, огромная и очень сильная, словно бы на мгновение заглянула Агнешке в голову, вступила с ней в контакт. Чувствовалось, сделано это не с целью ее исследовать, а случайно, в поисках кого-то другого.

Драться? Слишком противница была могуча и непонятна. Страх? Да нет, Агнешка сейчас не боялась. И ни о чем не могла думать, кроме как о своей уничтоженной жизни.

Мгновение заканчивалось, контакт разрывался. Девушка сделала единственно возможное. Не ударила, а поделилась с ней переполнявшим ее чувством. И не ошиблась. Мимоходом, как берут оставленную у портье записку, торопясь по делам и понимая, что выкроить время на прочтение получится нескоро, дар был принят. Новое, необычное знание вошло в память Восточной и устроилось в ней, ожидая своей очереди.

* * *

Слон ощущал себя частью системы. Первый раз это случилось еще в детстве, на собрании юных, когда в составе класса на приветствие вожака «К деловой борьбе за нашу победу готовсь!», чувствуя, как сердце заходится от восторга, а по коже бегут мурашки, он крикнул: «Да свершится!»

Слова в тот момент для того, кого потом назовут Слоном, не имели значения. Он понял это сразу, так легко, словно знание уже хранилось в его памяти и в нужный момент лишь выплыло из ее глубин.

Шло время. Он жил, ел, пил, спал, взрослел, учился, пил горькую, любил женщин, выступал на собраниях, потихоньку делал карьеру, но главными в его жизни все-та-ки оставались моменты единения с системой.

Она была жестока, но справедлива. Он боялся ее гнева, но знал, что на самом деле карает она лишь за утрату веры в ее силу, в ее всеведенье. Если не быть дураком, любое другое преступление сойдет с рук.

Единение настигло его вскоре после того, как он увидел метнувшуюся наперерез танку женщину и приказал остановить машину. Окружающий мир стал почти нереальным. Ругань сидевшего рядом майора слышалась очень тихо, словно сквозь невидимую стенку. Тело сотрясали медленные удары. Возникло ощущение, будто совсем рядом бьется исполинское сердце. Слон догадывался, чье именно, но никогда, даже мысленно, не решался назвать имя.

Как обычно, единение длилось недолго. Оно накатило и ушло, оставив после себя ощущение силы и уверенности. Теперь вдохновитель полностью осознал, насколько серьезна ситуация. Сопли жевать времени не осталось. Еще он ведал, что разрешены любые действия. Любые.

Итак: женщина-препятствие, танк, уходящее время. А майор в исполнители не годится. Не в системе он и обязательно напортачит.

Рука вдохновителя, словно сама, вытащила пистолет из висевшей на боку кобуры.

– Вы оба, офицер и сержант, вон из машины! – приказал Слон.

– Вдохновитель, рехнулся? – ошарашенно спросил майор.

– Стреляю.

Он знал, что сначала прикончит тех, кто сидит с ним в машине. Они мешают. Потом уберет с дороги девушку. Жаль, нельзя пристрелить и ее. К счастью, есть и другие способы быстро избавиться от мешающего человека.

Водитель наконец нащупал ручку дверцы. Открыв ее, он выскочил наружу и метнулся за ближайший танк.

– Ах ты, куриный огузок! – бушевал майор. – Дай сюда пушку! Что удумал, мерзавец?!

Слон понимал, что стрелять надо в голову. Конечно, машину здорово запачкает, но время сэкономится.

Он прицелился, вспомнив руководство по стрельбе, сделал вдох, положил палец на курок. Стрелять в людей ему до сих пор не приходилось, но сомнений вдохновитель не испытывал. Сейчас было дозволено все. Вообще все.

Как оказалось, чувство самосохранения у майора все-таки имелось. Унести ноги он успел.

Сунув пистолет обратно в кобуру, Слон пересел на сиденье водителя. Мотор взвыл, и «бобик» прыгнул вперед. Массы машины и силы удара хватило на то, чтобы отбросить женщину на необходимое расстояние. Она с размаху ударилась о стену ближайшего дома и рухнула на тротуар, некрасиво, словно сломанная кукла, раскинув ноги. Теперь оставалось только сдать назад и освободить проезд танкам.

* * *

Дело было закончено, очаг болезни нейтрализован, и территория вернулась к думам, стала производить их стройками, железными дорогами и маленькими поселениями.

О новом знании, полученном от вышедшей из повиновения единицы, она вспомнила не сразу Изучение его потребовало серии электростанций, построенных за следующие десять лет.

«Присущая людям система мышления чувствами, – думала Восточная, осознав по прошествии времени, с чем столкнулась. – Кажется, чувств должно быть много, и самых разных. Рано или поздно она соберет их все. А пока волею судьбы ей отломилось лишь одно. Боль утраты.

Для того чтобы испытать его в полной мере, прикидывала