Кино после Сталина - Павел Константинович Финн

Я по ее предложению посмотрел «Соло». Действительно, очень хорошая стильная работа, в ней уже чувствовался уверенный почерк молодого режиссера, осваивающего новый и оригинальный киноязык.

Костя рассказал мне о своих идеях, я ему о своих. Так произошло первое совпадение наших планов. Меня тоже уже давно привлекало время начала нэпа.

Лопушанский зримо представлял себе это время на фоне Петрограда. С его жиреющими нэпманами, голодными и нищими жителями рабочих окраин, разочарованными и растерянными героями Гражданской войны и наглеющим бандитским криминалом.

И вот в осеннем Петрограде 1921 года появляется в еще пахнущей порохом шинели и с браунингом в кармане красный командир, орденоносец Плотников Игнат, почти утративший память из-за контузии. Мучительно пытается он вспомнить один эпизод, один бой. Кажется ему, что совершил он тогда какую-то непростительную ошибку, стоившую многих жизней…

Сколько же пришлось перечитать, пересмотреть в спецхране Ленинки – забытых или даже полузапрещенных – книг того времени, газет и иллюстрированных журналов! Нужно было подготовить для режиссера максимально точную реконструкцию времени – в деталях и подробностях быта, особенностях уличной речи, особенностях характеров и психологии персонажей.

Сценарий стал называться: «Воспоминание о Плотникове Игнате».

В предисловии к другому моему сценарию, опубликованному в журнале «Искусство кино», Фрижетта Гукасян писала: «Сценарий “Воспоминание о Плотникове Игнате” – лучшая из всех читанных, а их было не счесть в моей редакторской жизни, экранизаций Андрея Платонова».

Так же, как и она, ошиблись мои старшие друзья, замечательные сценаристы Валерий Фрид и Юлий Дунский.

Никакого отношения – кроме моего великого почитания этого гениального писателя – сценарий к прозе Андрея Платонова не имел. Не экранизация, даже не стилизация. Как я догадался, всех – с заглавной страницы – смущало сходство фамилий: Плотников – Платонов. И дальше все читалось в этом заблуждении.

Конечно, ничего обидного для автора в этом не было – наоборот.

В Первом объединении и Главной редакции «Ленфильма» сценарий прошел без препятствий. А вот в Госкино, в сценарной редакционной коллегии и особенно у Первого заместителя министра Бориса Павленка наш «Плотников» вызвал недоумение, граничащее с возмущением.

Григорий Чухрай (в центре) с кинодраматургами-соавторами Юлием Дунским (слева) и Валерием Фридом (справа)

Фотограф Б. Виленкин

[РИА Новости]

Понять это было трудно. Сценарий не «распространял идеи и сведения, считавшиеся вредными или нежелательными», не было в нем кровавых и эротических сцен. Так в чем же дело? В «платоновщине»? Вряд ли. Официальное отношение к писателю было пока еще сдержанное, но все же он издавался понемногу.

Особых аллюзий и параллелей с современностью тоже не было. Да и самое лихое время мерседесов и малиновых пиджаков еще не наступило, подпольные миллионеры еще только мечтали превратиться в новых нэпманов. Так, может быть, цензура предчувствовала это?

Не нужно думать, что цензура этакий бездушный механизм, слепо исполняющий заложенную в него начальством и конъюнктурой программу. Более того, она даже не лишена чувств, рефлексий и определенных комплексов. Не последние из них – подозрительность, иначе – поиск аллюзий и «фиг в кармане», даже если их, кажется, и в помине нет, и осторожность, точнее сказать, перестраховка.

В сценарии, написанном при постоянном взаимодействии с режиссером, в самой его стилистике, в приемах уже были заложены некоторые принципы будущей формы, которая, как мы уповали, должна была сделать наше кино не «средним», а «замечательным». Видимо, эта форма и стала в закомплексованном представлении цензуры-редактуры самим содержанием.

Из Госкино последовали заключения. Начались отношения, которые можно назвать игрой. В кошки-мышки.

Посыпались поправки, одни, другие. Мы их выполняли, как могли, хоть и не хотели. Редактуру Госкино они не удовлетворяли. Гукасян боролась как львица. Дамы-редакторши, измученные борьбой, исчерпавшие все аргументы, которым и сами-то не очень верили, решили «передать вопрос» для окончательной резолюции на высший уровень – заместителю министра Павленку.

Фрижетта Гукасян отправилась в Москву, где должны были принимать готовый после своих «поправок» фильм Алексея Германа «Проверка на дорогах», бывшую «Операцию “С Новым годом”». И заодно обсудить с заместителем министра дальнейшую судьбу многострадального «Плотникова», которого студия была готова запустить с молодым режиссером.

Не лучший она выбрала для этого день и час…

Председатель Государственного комитета Совета Министров СССР по кинематографии Алексей Владимирович Романов.

Недостатки, на которые указывалось в приказе Комитета, – не устранены. Фильм «Операция “С Новым годом”» неприемлем по своей идейной концепции.

Учитывая изложенное, ПРИКАЗЫВАЮ:

Дальнейшую работу над фильмом «Операция “С Новым годом”» признать бесперспективной.

Затраты на производство фильма «Операция “С Новым годом”» списать на убытки киностудии «Ленфильм»[127].

Актер Владимир Заманский, режиссер Алексей Герман, оператор Яков Склянский на съемочной площадке фильма «Проверка на дорогах» («Операция “С Новым годом”»)

1971

[ГЦМК]

Когда Гукасян вошла в кабинет к вернувшемуся из просмотрового зала Павленку, он молча швырнул ей через стол наш сценарий.

И с этого момента началась одна из самых удивительных историй не только в моей кинематографической жизни, но и вообще в нашей общей сценарной практике.

Несмотря на запрет, борьба за «Плотникова» то вновь вспыхивала, то снова затухала. Не помню, сколько раз я переписывал сценарий. Менялись варианты, сцены, персонажи. Пришлось выкинуть гордость мою – закадровый текст, куски прозы, которую сочиняет самодеятельный наивный писатель Игнат Плотников.

Один из вариантов, за который не было стыдно, удалось опубликовать в журнале «Искусство кино» за двумя фамилиями, чтобы хоть как-то «легитимизировать» идею, сценарий и молодого режиссера. Ничто не помогло.

XVI Московский международный кинофестиваль. Сергей Бондарчук вручает приз «Серебряный Георгий» Константину Лопушанскому за фильм «Посетитель музея»

1989

[ГЦМК]

Тем временем шли годы. Константин Лопушанский снял уже «Записки мертвого человека» и другие картины на «Ленфильме», стал известным режиссером, получил награды и звания. Происходили и различные события, изменяющие жизнь в нашей стране …

И вот… В 2003 году… Какие-то интернет-новости InterMedia…

«На киностудии “Ленфильм” началась подготовка к фильму “Воспоминания о Плотникове Игнате”. Сценарий фильма был написан Павлом Финном в 1982 году, специально для числившегося тогда “начинающим режиссером” – Константина Лопушанского. По идеологическим причинам, однако, съемки картины были запрещены, сценарий положен на полку»[128].

Не стоит доверять интернету. Радость была преждевременной. Съемки не состоялись.

Но красный командир Плотников, казалось, уже сам боролся за свое существование на экране и теперь привлек своей судьбой режиссера Бориса Юхананова. У него возникла интересная идея, как «вписать» сценарный материал