Кино после Сталина - Павел Константинович Финн

Амануллы-хана. Покушение на него, удачно сорванное героической советской разведкой, а именно разведчицей Мариной, «под прикрытием», должно было произойти во время какого-то многолюдного события.

Какого? Я никак не мог придумать. Пока в старой книжке об Афганистане и Индии не увидел старую фотографию. На ней была охота на слонах. Вернее, со слонов – на тигров. То, что надо, решил я и недрогнувшей рукой написал эпизод. Он удачно вошел в сценарий, был утвержден, «осмечен». Группа готовилась к долгой экспедиции в Афганистан, где и собирались это снять.

И тут сюжет «фильма о фильме» совершает поворот. Выясняется, что фотография, которая вдохновила меня, сделана в Индии. А в Афганистане, как говорится, отродясь не было слонов. Верблюдов сколько угодно, а слонов нет.

Вайншток был беспартийный, но для него, как и для большевиков, преград не существовало. Индия? Значит, поедем в Индию. Он к большому удовольствию творческой группы пробивает экспедицию в Индию.

И тогда новый неожиданный поворот сюжета. Жена Квинихидзе, солистка Ленинградского театра оперы и балета, заслуженная артистка РСФСР Наталья Макарова, во время гастролей в Лондоне навсегда остается на Западе.

Даже Вайншток со всеми его связями и энергией не смог отменить запрет для Квинихидзе на выезд за рубеж. Эпизод все же сняли – в Индии. В качестве режиссера неожиданно для себя выступил Олег Петрович Жаков.

Ни в Афганистане, ни в Индии я не был. Допущен был лишь в Таджикистан. Я особенно не сокрушался по этому поводу. Мне было интересно в первой в моей жизни большой экспедиции, где я мог не только наблюдать «изнанку» кино, но и принимать в работе участие рядом с режиссером.

Однако самый главный поворот ожидал нас с ним, когда начался монтаж и мы сделали первую «сборку». Кино стало распадаться на глазах, рушиться.

Сценарий был написан красивыми словами, что подкупило режиссера. Каждый эпизод снабжен каким-то эффектным изобретением. Но кино не получалось. Не было ритма, нужных связей. А ведь это «приключенческое» кино.

Мы в отчаянии сидели за монтажным столом. Принялись переставлять эпизоды, сокращать, резать. По живому! Ну, как отказаться от этого эпизода, если во время съемок погибли местные летчики? А в этом эпизоде Олег Видов в роли дипкурьера – без дублера – выпрыгивает из по-настоящему горевшего самолета…

Все же переставляли и резали. И все равно этого было недостаточно, чтобы восстановить разрушенное. Пришлось достать вечную палочку-выручалочку…

Закадровый текст! У нас он был не совсем обычный. Кажется, впервые в нашем кино. Официальные документы, переписка дипломатов, инструкции «центра». Замечательный голос Ефима Копеляна стал образом фильма.

Через три года похожий прием и тот же голос Копеляна помогут картине Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны» по сценарию Юлиана Семенова, с которым мы тогда были в хороших приятельских отношениях.

Картина спаслась. А для меня первый блин вышел комом. Но урок был полезный. Навсегда запомнил и передаю теперь ученикам – нельзя спекулировать «литературой» в сценарии. Квалификацию «кинодраматург» надо зарабатывать за монтажом. Уже в следующей моей картине я был немного опытней.

Глава 8

Парадоксы застоя. Часть первая

Уважаемые читатели! У меня для вас, как любят говорить персонажи сериалов, две новости, хорошая и плохая.

Начнем с плохой…

Период застоя или Эпоха застоя – обозначение периода в истории СССР, с момента подъема цен на нефть и прихода к власти Л.И. Брежнева (1964) до XXVII съезда КПСС (февраль 1986). Термин «застой» ведет свое происхождение от политического доклада съезду, прочитанного М.С. Горбачевым, в котором констатировалось, что «в жизни общества начали проступать застойные явления» как в экономической, так и в социальной сферах.

Обозначить – условно – можно периоды и в самом периоде. Если в первые годы еще сохранялась инерция прежнего экономического роста, то уже семидесятые годы, время «колбасных поездов» считается пиком застоя.

По утрам на московских вокзалах из народом забитых поездов, в основном, электричек, вырывается взволнованная толпа, в основном, из женщин с сумками.

Встали на рассвете, приехали в столицу – отовариться. Конечно, не только колбасой. Хотя именно колбаса, вареная докторская, стала символом этой эпохи.

– Что такое: зеленое, стучит и колбасой пахнет?

– Это электричка из Москвы едет (советский анекдот).

Толпа на платформах заметно неоднородная. Есть индивидуалисты, сами по себе. Есть организованными компаниями, возможно, с одного предприятия. Тем более, профсоюз оплачивает половину билета.

«Но раз вы заговорили о колбасе, то я бы сказала, что в каком-то “метафизическом” смысле этот продукт очень точно выбран. Не хлеб, не селедка, а именно колбаса. Потому что она удовлетворяет одну из самых массовых потребностей… Одним из доказательств того, что “так жить нельзя”, был именно дефицит недорогой и качественной колбасы»(Т.И. Заславская)[118].

В общем потоке застоя кинематографисты тоже не оставались в стороне. Вы, наверное, думаете, мы по утрам спешили на вокзалы, чтобы окунуться в реальную жизнь? Документалисты с камерами – снимать выразительные женские лица, подробности отношений? Сценаристы с диктофонами, блокнотами – слушать, записывать живую народную речь, искать характеры?..

Ничего подобного! Мы не на вокзале – мы в очереди.

Мы на Татарской улице в гастрономе, куда стараниями Союза кинематографистов прикреплены для получения по талонам продовольственных заказов. В очереди обсуждают, что в сегодняшнем наборе не будет риса, зато два пакета гречки. На прошлой неделе в заказе, говорят, даже была баночка икры. Красной.

Передо мной в очереди Абдрашитов и Миндадзе. Сохраняя достоинство, говорим на отвлеченные темы, хотя отсутствие риса немного разочаровывает.

Отоварились. Вышли на улицу. Прохожие провожают нас взглядами. Даже не нас – наши сумки. Об этом не говорим, но у всех нас неприятное чувство неловкости. Это же наши зрители. Но у них нет талонов на заказ.

Портрет Бродяги (в исполнении Раджа Капура) неустановленного автора из архива Г. Шпаликова

1-я половина 1950-х

[ГЦМК]

А какой он был, тот зритель? Или, как написано в одной статье: «Что же представляли собой потребители кинопродукта, “рабы зрелища”, посетители кинотеатров?»

Что же мы можем для «рабов зрелища» сделать? Чем увлечь, отвлечь, утешить, развеселить? Что хочет увидеть он в кинозале? Да и вообще – хочет ли он в кинозал? Может, в ежедневной текучке труда и забот, в погоне за хлебом насущным ему совсем не до зрелищ?

И тут вступают в силу «парадоксы застоя».

«В 60-х годах СССР занимает второе место по посещаемости кинотеатров после Индии».

Невероятно! Индия! В год производится более 1000