Кино после Сталина - Павел Константинович Финн

26 дней диктовки романа Достоевским 19-летней Анне Сниткиной хватило ему не только на то, чтобы закончить роман в срок и избежать унизительной кабалы. Чувство, возникшее между писателем и «стенографкой» с каждым днем все явственнее перерастает в любовь. В тот день, когда они сдают роман под расписку в полицейском участке, Достоевский просит Сниткину стать его женой.

Согласился я на предложение Вайнштока сразу же и очень смело. Но как только стал думать, как справиться с такой невероятной для меня задачей, смелость сменилась растерянностью. Главным для меня стал вопрос: а как будет говорить Достоевский на экране, какими будут его диалоги?

Не мог я себе позволить говорить за Достоевского. Что же делать? Я уже был готов отказаться от сценария. Но тут – эврика! В голову приходит совершенно неожиданная идея. Письма Достоевского! В них он такой же живой, естественный, каким, возможно, был и в разговорах с разными людьми. В письмах высказывается его характер, его мысли и чувства.

Перечитываю все пять томов писем – тот еще труд. Нахожу наиболее разговорные фразы, которые могут совпасть с происходящим в сценах.

Выписываю, перепечатываю все на машинке, вырезаю каждую фразу ножницами и начинаю перекладывать их на столе, монтировать в соответствии с заданным изначально сюжетом. И сюжет становится живым. На всем протяжении сценария, потом и фильма, Достоевский ни разу не говорит моими словами.

Но судьба распорядилась таким образом, что мой первый после окончания ВГИКа серьезный сценарий не стал моим первым фильмом. Точнее сказать, не столько судьба, сколько отдел культуры ЦК КПСС.

Сценарий был хорошо принят в мосфильмовском Первом объединении, где художественным руководителем был Григорий Васильевич Александров. Сценарий прошел фильтр Госкино.

Тем временем режиссер Самсон Самсонов, для которого, собственно, предназначался сценарий, решил, что обе женские роли, Анны Сниткиной и Аполлинарии Сусловой, драматическую связь с которой перед этим писатель разорвал, будет играть его жена, известная актриса Маргарита Володина.

На наш взгляд это было неправильно, мы с Вайнштоком воспротивились. И остались без режиссера. Стали искать. Говорили, помнится, с Кончаловским. Но тут сценарием заинтересовались в ЦК. Уже не помню, но не исключено, что сам Вайншток, думая обрести поддержку такого уровня, каким-то образом и через кого-то передал туда сценарий.

Казалось бы, что идеологически опасного было в любви Достоевского и Сниткиной? Но дело было, конечно, не в любви, а в самом Достоевском. Вернее, в отношении к нему однофамильца Аполлинарии, главного идеолога партии Михаила Андреевича Суслова. Оно было сложным. В какой-то момент по его распоряжению даже было приостановлено издание полного собрания сочинений писателя.

Актриса Маргарита Володина

1963

[ГЦМК]

«Михаил Суслов по праву считался главным идеологом СССР, с самых вершин власти курируя все идеологические вопросы. Газеты, радио, телевидение и кинематограф – все это и многое другое управлялось из сусловского кабинета в доме № 4 на Старой площади. После смещения Хрущева Суслов фактически стал вторым после Брежнева человеком по влиянию в партии и государстве»[109].

Сам член Политбюро и секретарь ЦК вряд ли читал сценарий, но подвластные ему товарищи из отдела культуры рекомендовали с реализацией кино о Достоевском не торопиться. Студия и не торопилась. И продолжалось это десять лет.

Александр Зархи

Фотограф Ю. Иванов

1963

[РИА Новости]

Наше довольно долгое – все-таки пять картин вместе – сотрудничество с Вайнштоком уже закончилось. Я уже сделал на Ленфильме вместе с Ильей Авербахом картину «Объяснение в любви». Но тут Вайншток, в котором неукротимая энергия не угасла с возрастом, неожиданно для меня возродил сценарий «Двадцать шесть дней из жизни Достоевского».

Вряд ли Суслов, который и в эти годы продолжал безраздельно властвовать в идеологии, изменил свое отношение к Достоевскому, но тем не менее собрание сочинений вновь выходило. Да и состав отдела культуры ЦК поменялся. Новые товарищи сочли возможным сценарий разрешить. Но вот только не каждому режиссеру его можно было доверить.

Доверили! Герой Социалистического Труда, автор – вместе с И. Хейфицем – знаменитых картин «Депутат Балтики» и «Член правительства». А уже один – «Высота» и «Анна Каренина». Александр Григорьевич Зархи.

Для разговора с ним Вайнштоку далеко ходить не пришлось. Оба они жили в районе метро «Аэропорт», месте поселения писателей и кинематографистов.

«Герою Соцтруда можно», – видимо, решили товарищи из ЦК…

Режиссер Лео Арнштам

1950–1959

[ГЦМК]

Придется нарушить хронологию. Из 1967 года перенестись на десять лет вперед. Сценарий снова на «Мосфильме» в творческом объединении «Луч», им после смерти Пырьева руководит Лео Оскарович Арнштам. «Художественным руководителем с большой буквы» называл его Сергей Соловьев.

Зархи на роль Достоевского приглашает одного из самых выдающихся актеров нашего времени – Олега Ивановича Борисова. Замечательный выбор. Именно ему с его многогранным мастерством и диапазоном чувств, острым ощущением и трагического, и комического была по силам эта необычная роль.

Я его хорошо знал до этого. Когда он снимался в телефильме «Крах инженера Гарина», мы довольно часто встречались в Ленинграде в доме режиссера этого фильма Лени Квинихидзе. С которым мы сделали первую мою картину «Миссия в Кабуле».

Борисов прочитал сценарий. Я был тогда в Ленинграде. Две недели Олег Иванович одолевал меня самыми неожиданными вопросами о Достоевском. У меня еще никогда не было такой необычайно интересной работы с актером.

Если в первой половине этой работы он слушал, а я говорил, то уже потом больше говорил он. Я видел, как в нем рождается какая-то особая одухотворенность ролью великого и трагического героя.

Начались съемки со сцен из «Игрока», которые должны были пунктиром, вспышками вживляться в ткань фильма. Группа уехала в Чехословакию, в какой-то курортный город, который в фильме должен быть стать вымышленным писателем немецким городком Рулетенбургом.

И вдруг гром с неба! Борисов отказывается от роли. Борисов уходит с картины.

В наше время во всезнающем и часто ошибающемся Интернете причину этого всем тогда ставшего известным скандала актера с режиссером описывают и так и сяк, живописно, но совершенно не так, как это было на самом деле. Версии даже отчасти фантастические.

Я был на стороне Олега, но не представлял себе картину без него. Да и Зархи уже понимал, что это беда. С его негласного разрешения я недели две уговаривал – да не просто уговаривал – умолял Олега вернуться. Он то согласится, то передумает. И в результате уходит.