Хорошо подготовленный разум - Lady Khali

— Разве пророчество назвало меня по имени?

— Оно гласит: „Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый на исходе седьмого месяца…”

— Это все, что мне нужно было знать — прервал я его.

— Но остальное…

— … Совершенно не имеет значения. Вы честно, надеетесь, что я поверю, будто Волдеморт пришел за мной и моим отцом только потому, что Трелони бредила? За кого вы меня принимаете, профессор? За полного дауна, я полагаю. — По словам Фаджа и МакГонагалл, мои родители были под Фиделиусом меньше недели, прежде чем их убили[21]. То есть прошло почти два года после того, как Трелони изрекла свое Пророчество. Если бы Волдеморт, на самом деле, поверил в это Пророчество, он бы напал на Мунго в полночь, первого августа, и убил бы всех младенцев моего возраста. Он не ждал бы почти полтора года.

— Тебя защищали, — вставил Дамблдор.

— Может быть. А может быть, и нет. Я только хочу сказать, что Волдеморт не верил в это Ваше пророчество. Я понятия не имею, зачем он действительно напал в ту ночь, но я встречался с ним. Он показался мне вполне вменяемым человеком. Так, зачем он столько ждал?

— Он не был уверен, о ком говорится в Пророчестве.

Я рассмеялся.

— Вы же не ждете, что я поверю в эту чушь? Вы сами сказали, что Том Риддл был одним из самых блестящих учеников, которых когда-либо видел Хогвартс. Он по-прежнему имеет рекордные баллы по ЖАБА по каждому предмету, кроме Зельеварения, потому что Снейп набрал на один балл больше. И Прорицание он бросил после СОВ, как записано в старых журналах. В студенческие годы его можно описать, как слизеринскую версию Гермионы. Я сильно сомневаюсь, что он проспал первый урок Прорицания.

Кровь отхлынула от лица Дамблдора.

— Что ты имеешь в виду, мой мальчик?

— Это называется внутренним зрением, профессор, а не внутренним голосом. Позвольте мне рассказать вам одну историю. Я уверен, что вы найдете ее интересной. Несколько недель назад я начал интересоваться Пророчеством Трелони, поэтому отправился в библиотеку, но с сожалением обнаружил, что все книги о гаданиях и пророчествах находятся в Запретной секции. Я почти сдался. Затем я вспомнил одного из своих маггловских учителей. Он говорил нам о роли Дельфийского оракула. Это было выстрел на удачу, но я уже был там, поэтому спросил мадам Пинс, есть ли книги об истории Дельфийского оракула. Нашлись четыре таких. Кстати,

"Влияние Оракула” начинается с очень информативного предисловия. По словам автора, Истинное пророчество является символическим видением. Сфера сохраняет видение так же, как Омут памяти, и обученные специалисты пытаются интерпретировать увиденное. Оракул, Χρησμοι (предсказатель — греческое слово) является Пророком, то есть он предсказывает. Во всем мире существуют, может быть, дюжина реальных Пророчеств, но есть тысячи и тысячи Χρησμοι (предсказаний). Все Χρησμοι — предсказания — стимулированы. Оракулом может быть любой, даже магоненавистник Вернон. Он, принимая галлюциноген, впадет в транс и бормочет несколько фраз. Они, как правило, двусмысленны, так что Оракул может утверждать, что проигравшая сторона ошиблась в „предполагаемом” пророчестве. Некоторые галлюциногенные зелья действительно могут связать Оракула с конкретным человеком и заставят Оракула сказать то, что человек либо хочет, либо заинтересован услышать. Это означает, что так называемое истинное пророчество Треллони не стоит и воздуха, который оно сотрясает. — Ладони Дамблдора были сжаты в кулаки, а лицо — красным от ярости.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Не абсолютно, но знаю я достаточно. И я утверждаю, что вы подстроили ловушку для Волдеморта. Вы проводили собеседование с Треллони в „Кабаньей голове”, надеясь, что кто-то подслушает ваш разговор и доложит ему. Вы подлили Треллони незаконный галлюциногенный наркотик, она изрекла несколько ерундовых фраз, Пожиратель Смерти подслушал и сообщил все, что услышал своему хозяину. Вы ждали почти два года, чтобы Волдеморт заглотил приманку. Когда он не сделал этого, вы подтолкнули кого-то из моих родителей, скорее всего, отца, сделать что-нибудь крайне глупое, что-нибудь, что привлекло бы внимание Волдеморта и, именно поэтому, он нацелился на нас. Мой единственный вопрос, профессор: «что же они сделали»?

— Вон! — Взревел Дамблдор, прорычав какое-то заклинание. Мы с Моуди полетели по воздуху к выходу из кабинета и вывалились наружу. Горгулья отпрыгнула в сторону в последний момент, и мы шлепнулись на пол в конце лестницы.

Моуди хмыкнул и толкнул локтем меня в бок.

— Улет, — пробормотал он.

Я встал и отряхнулся. Моуди сел и прислонился спиной к стене. Он бросил на меня испытующий взгляд.

— Поттер, ты либо невероятно храбрый, либо самый глупый человек, которого я когда-либо встречал.

Я ухмыльнулся портрету над его головой, зная, что он сообщит наш разговор Дамблдору.

— Я ни то, ни другое, профессор. Реальное или нет, но это Пророчество — важный инструмент пропаганды. Когда Волдеморт вернется, все, что Дамблдору останется сделать, это разыграть карту Пророчества и указать пальцем на меня, снимая с себя всякую ответственность. Если я позволю ему это сделать, он превратит меня в долбаного мученика. Я не хочу, чтобы это произошло. В Пророчестве не говорится, кто является Темным Лордом. Оно просто называет его „Темным Лордом”. Если Дамблдор или кто-то из его сторонников использует это пророчество, чтобы заставить меня выйти на поле боя, я назову Дамблдора Темным Лордом и встану с палочкой рядом с теми, кто выступает против него.

Моуди закрыл свой переставший вращаться глаз и встряхнулся.

— Ты очень странный парень, Поттер, — сказал он и сделал большой глоток из своей фляжки.

Глава 9а

Когда я впервые обнаружил последствия ментальных манипуляций Дамблдора, то решил, что достаточно разбираюсь в окклюменции, чтобы нивелировать их. В своем высокомерии я даже решил, что полностью обезопасил себя от его влияния. Что больше не о чем беспокоиться. Каким же я был глупцом, всерьез считая, что такой опытный менталист, как Дамблдор не оставит хотя бы одну закладку в моем сознании.

В первые дни после той вспышки агрессии, я неоднократно спрашивал себя, почему открыто спорил с ним, раскрыл некоторые из своих догадок насчет его истинной сути; что-то побудило меня признаться, что я больше ему не доверяю. Как глупо!

Во время первого танца с Парвати, я бросил взгляд на Дамблдора, который стоял рядом с мадам Максим, и почувствовал безумное желание выговориться. Захотелось сказать ему все, что знаю. Упасть перед ним на колени и попросить прощения за все сомнения на Его счет. Я понимал, что это не мое желание, но ничего не мог поделать