Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 1. «Наше дело правое», 1939–1945 - Андрей Константинович Сорокин

Главное командование к середине июля сумело стабилизировать фронт. Просчеты в определении направления главного удара заставят советское руководство «на ходу» принимать решения об обеспечении обороны на угрожаемых направлениях — московском, ленинградском и киевском.

С 10 июля развернется Смоленское сражение, которое продлится два месяца — вплоть до 10 сентября 1941 г. 16 июля Государственный комитет обороны (а не Ставка) отдаст приказ № 02 об обороне Смоленска[456] и примет постановление о создании на дальних подступах к Москве Можайской линии обороны[457].

Смоленск, однако, будет захвачен уже к 20 июля. В этот же день в разговоре с Тимошенко по прямому проводу Сталин поднял вопрос о переходе в контрнаступление. Реализуя эту установку, Ставка тогда же издает директиву о проведении операции по окружению и разгрому противника в районе Смоленска[458].

К концу месяца советский Генштаб придет к выводу о том, что вермахт будет ставить своей задачей «в ближайшее время разгромить наш Центральный фронт». Жуков, обсудив сложившуюся обстановку с руководителями Оперативного управления Генштаба, 29 июля запросит Сталина о срочной встрече, которую он подробно опишет в своих мемуарах. Жуков предложит укрепить Центральный фронт и, главное, сформулирует крайне рискованное предложение «уже сейчас Юго-Западный фронт целиком отвести за Днепр.

— А как же Киев — в упор, смотря на меня, спросил И. В. Сталин…

— Киев придется оставить, — твердо сказал я.

Наступило тяжелое молчание… Я продолжал доклад, стараясь быть спокойнее…

— Как вы могли додуматься сдать врагу Киев?» — последует вопрос со стороны Верховного.

«Я не мог сдержаться, — запишет Жуков, — и ответил:

Приказ ГКО СССР № 02 командованию Западного фронта об обороне Смоленска

16 июля 1941

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 479. Л. 26]

— Если вы считаете, что я, как начальник Генерального штаба, способен только чепуху молоть, тогда мне здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба и послать меня на фронт. Там я, видимо, принесу больше пользы Родине…

— Вы не горячитесь, — заметил И. В. Сталин. — А впрочем… Если вы так ставите вопрос, мы сможем без вас обойтись… Идите работайте, мы вас вызовем». Через полчаса А. Н. Поскребышев вновь вызовет Жукова к Сталину, который сообщит о решении освободить его от обязанностей начальника Генштаба и назначить командующим Резервным фронтом[459].

О реальном драматизме не только сложившейся военно-стратегической ситуации, но и поворотного момента в личной судьбе Жукова дают основания задуматься документы более позднего времени. После смерти Сталина снятый со всех постов и арестованный Л. П. Берия напишет несколько писем в адрес руководителей Президиума ЦК КПСС. В архивном деле сохранятся не только сами письма, но и черновые наброски к ним. Значительная часть писаний некогда всесильного наркома посвящена рассказу о своих заслугах разного рода. Один из черновиков адресован Г. М. Маленкову, который вместе с Берией и В. М. Молотовым входил в состав узкой группы государственных деятелей, на постоянной основе принимавших участие в работе Ставки ВГК. Этот набросок содержит напоминание о том, что в июле 1941-го для Жукова «положение было очень опасным, когда сняли с Генер[ального] штаб[а]… Мы вместе с Вам[и] уговорили назначить его команд[ующим] фронтом и тем самым спасли будущего героя…» — так зафиксировал Берия кадровые решения тех дней[460].

Сегодня уже трудно судить, насколько реальной была угроза, нависшая над Жуковым. И он в своих мемуарах, и Берия в цитированной записке упоминают начальника Политуправления РККА в ранге заместителя наркома Л. З. Мехлиса. Он, вероятно, и сыграл роль генератора напряжения, которое при определенных условиях могло найти выход в решениях, драматических для личной судьбы Жукова. Сталин, однако, погасит вспышку гнева и, отбросив идею сдачи Киева, примет во внимание и учтет при дальнейшем планировании другое предложение Жукова, прозвучавшее во время доклада, — организовать контрудар по Ельнинскому плацдарму вермахта, который мог быть использован для наступления на Москву.

Письмо Л. П. Берии Г. М. Маленкову в ЦК КПСС с рассуждениями о своей работе и ошибках

1 июля 1953

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 463. Л. 164–174. Автограф Л. П. Берии]

Между тем в ходе разгоравшегося Смоленского сражения советские войска Западного фронта, Фронта резервных армий (преобразованного в Резервный фронт) несколько раз наносили контрудары по соединениям вермахта, нередко достигая локальных успехов, как это произошло под Рогачевом и Жлобином и др. Беспокойство Сталина вызывали захват немцами Ельни и возникшая угроза Брянску. В этой связи 25 августа Ставка ВГК предпримет еще одну крупнейшую попытку перехватить стратегическую инициативу. Сталин и «новый» начальник Генштаба Шапошников своей директивой поставят скоординированные задачи наступательного характера сразу трем фронтам.

Резервному фронту под командованием Г. К. Жукова предписывалось «перейти в наступление с задачами — покончить с Ельнинской группировкой противника, овладеть [городом] Ельня… нанося в дальнейшем удары в направлении Починок и Рославль…» Западному фронту будет приказано «разбить смоленскую группировку противника и овладеть районом Смоленск».

В адрес Западного фронта Сталин и Шапошников направят специальную директиву, конкретизировавшую его задачи. В начале сентября Резервный фронт достигнет самого заметного успеха этого этапа войны — 6 сентября будет освобождена Ельня и ликвидирован так называемый ельнинский выступ. За бои под Ельней звания гвардейских 18 сентября будут первыми удостоены две дивизии 24-й армии. Этот успех, однако, развить не удастся, а замысел по окружению и ликвидации ельнинской группировки противника реализовать не получится.

Для предотвращения угрозы Юго-Западному фронту (и Киеву) от 2-й танковой группы Гудериана решением Ставки ВГК 14 августа на стыке Юго-Западного и Западного фронтов был образован Брянский фронт во главе с А. И. Еременко. 24 августа Сталин вместе с Шапошниковым проведет с ним переговоры по прямому проводу об операции по разгрому 2-й танковой группы Гудериана[461].

Первоначально нацеленные на Москву, войска Гудериана были 21 августа решением Гитлера повернуты на юг, с тем чтобы сомкнуть клещи в тылу войск Юго-Западного фронта. Поспешно формировавшемуся Брянскому фронту были переданы войска Центрального фронта и упоминавшейся выше директивой от 25 августа поставлена задача перейти в наступление и разгромить группу Гудериана[462]. 30-го Еременко получит новую директиву за подписями Сталина и Шапошникова с приказом «перейти в наступление и, нанося удар в направлениях Рославля, Стародуба, уничтожить группировку противника в районе Почеп, Трубчевск, Новгород-Северский, Новозыбков. В дальнейшем развивать наступление…»[463] Причем едва ли не впервые с начала войны в рамках действий Брянского фронта будет проведена