Плохой парень - Юлианна Орлова

таких нарядов? Мне не нравится, что с самого начала мои пары пропускаются. Я бы предпочла, чтобы ваши эти самые наряды не ставили на мои занятия. Год предстоит сложный, тема сегодня не самая простая. Нужно присутствовать на парах, чтобы сдать экзамен.

По удивленным лицам курсантов понимаю, что сморозила глупость, и даже пояснение, что для меня в целом было вполне логичным, не встречают с явным понимаем.

—Я жду ответа.

—Валентина Львовна, но у нас же наряд на весь день, нельзя не ставить на конкретные пары. Если залет, то в наряд. Так оно работает, — Ефимов так и стоит, на меня не смотрит, но поясняет как для недалекой барышни особенности учебного и воспитательного процесса.

—У Шолохова залет?

—Не могу знать, Валентина Львовна.

—В наряд отправляют по залету, вы сами сказали.

—Да наяривал он ночью, его и спалили, — аудитория взрывается хохотом, а у меня шок сковывает тело. Оставить гогот нереально, пока я по столу ладонью не ударяю.

—Немедленно замолчали!

Дрожу.

Потому что, так сказать, “наяривал” Юра со мной по телефону.

Одно дело, если за нарушения распорядка, другое, если за такое. И совсем третье, если в этом замешан преподаватель.

ГЛАВА 42

ВАЛЯ

До конца занятия мое волнения достигает пика. Нет, я понимала, что тогда его словили, но новые подробности заставляют сердце выпрыгивать из груди. Кое-как провожу многострадальный урок и практически первее курсантов вылетаю из аудитории, вышагиваю по академии и кусаю губы.

Юра сейчас в наряде как дневальный, то есть он на дежурстве в коридоре, что-то типа кп. Стоять ему на этой платформе и стоять.

Торможу с кипой бумаг в руках и спотыкаюсь о собственные ноги, потому что засмотрелась. Листки с планами занятий разлетаются на пол, а вместе с ними и мое внимание переключается туда же. Юра быстро сходит с постамента, на котором нес службу и помогает мне сгрести бумажки.

Дыхание обрывается, когда наши руки соприкасаются. Еле слышно шепчу ему:

—Спасибо за цветы, они очень красивые, — поднимаю лист и режусь о бумагу, охнув от внезапной боли. Юра прошивает меня острым взглядом и рычит недовольно, прищурившись так, что становится жутковато.

Внимание переключается на мой безымянный палец, из которого проступила капелька крови.

—Аккуратнее нельзя? Я сам соберу!

—Нельзя…— бубню, сгребая часть документов.

—Не понял. Дневальный! Кто пост оставил?! Немедленно на место встать по стойке смирно! — над нашими головами вырастает какой-то крайне неприятный тип с писклявым голосом, отчего я и сама вздрагиваю, как будто обращаются ко мне.

Юра исподлобья смотрит на меня, а затем переключается на объект за моей спиной.

—Так точно занять свое место, — он продолжает собирать бумаги и только сложив все в кучу, отдав мне, поднимается, вставая на стойку.

—Приказы вышестоящего по званию не обсуждаются и выполняются мгновенно, курсант Шолохов, если вы забыли.

—Так точно выполнять по приказу.

Я потрясенная стою, прижимая документы к груди. Немею от шока. Что он такого сделал?

—Тогда какого не по приказу выполнили?

—А я девушке помогал, как будущий офицер не мог смотреть за тем, как девушка напрягается, — произносит с натяжкой. Я по лицу читаю, что он в шаге от взрыва. Взгляд совсем потемнел, да и мышцы лица дергаются.

Меня же мужик в форме словно не замечает. Встает спиной и руки замком скрепляет. Не сказала бы, что это вежливая форма общения.

—Я тут девушек не вижу. Преподаватель в стенах военной академии — существо бесполое, курсант Шолохов, понял?— гремит, и бросает на меня пренебрежительный взгляд. Я от сковавшего шока даже слова вымолвить не могу.

Незаметно облизываю палец, и перевожу подозрительный взгляд на низкорослого мужика в форме.

Не помню, кто он по званию, да и по звездам я не то чтобы большой знаток.

Юра играет желваками сильнее, пока этот в форме расходится.

—Шолохов, а теперь нарисуй мне на себе лицо попроще, а то я найду, как сделать его попроще, ближе к людям! — распаляется он, и я вижу, как в ответ на эту фразу у Юры руки в кулаки сжимаются.

—Он помог мне с документами, это просто случайность.

—Валентина Львовна, а я с вами не говорил. Не мешайте воспитательной работе. Вы не в школу пришли работать, а в военную академию, это обязывает, с учетом вашего родства с…— вполоборота бросает мне это, на что я от возмущения

Сказано так, как будто я реально сделала что-то плохое. Юра дергается вперед, но я отрицательно машу головой, чтобы не смел. Не нужно больше проблем, и так влипли же!

Мало того что он проявил неуважение, так еще и перед учащимся, грубо говоря. Рдею от подступающей к горлу злости и гордым шагом иду прочь от бедра, на что ловлю внимательный взгляд Юры. Он точно смотрит. Только от его взгляда по коже ожогами гуляет волнение.

Мне вообще в ту сторону не надо. Вообще нет…, но только там есть женская уборная, в которую ходит только три человека, две девушки из столовой и я.

Прекрасно.

Пылающие щеки выдают волнение и злость, но я тут же умываюсь ледяной водой и выдыхаю. Итак, сегодня поговорить с юрой явно не выйдет, потому что нам не дадут.

На телефон приходит сообщение от незнакомого номера.

“Ну а ты что думала? Тут все такие, недообследованные. Откуда вообще в жопе взяться пластилину?”.

Перечитываю и взрываюсь диким хохотом, от которого меня пополам скручивает. Серьезно?

Юра, ты как что-то скажешь, так хоть стой, хоть падай.

“Не пиши на этот номер, это так, одиночная акция”, приходит следом как только я думаю ответить.

Ладно, мы терпение имеем.

***

До конца недели я практически не вижу Юру, потому что он в бесконечных нарядах.

Думаю, попросить отца посодействовать, но потом торможу, раздумывая над вариантами. По факту, как могу о чем-то просить отца, если Шолохов всё-таки виноват?

Все оставшиеся дни у меня на столе новый букет пионов. Даже в пятницу. Сердце щемит от восторга, и хочется улыбаться и кричать на весь мир о том, что я счастлива, но реальность такова: этого делать нельзя, да и в итоге мои букеты замечает отец.

—Дочь, а что за цветы? Я тебя каждый день с новым букетом вижу. Это что такое? — недоуменно поглядывает на меня, на букет, когда я выхожу из аудитории.

Что ж, да. И как ему ответить, чтобы не спалиться? Понимаю, что рано или