Из Бобруйска в Сомали - Андрей Валерьевич Скоробогатов

всех срочников. Ничего не было и тут – раз из пустоты явилось такое революционное событие. Событие стало своеобразной проверкой. Смысл её заключался вот в чём. После такого камерного концерта кто-то из участников спросил, хотим ли мы иметь свою гитару на две роты? Те, кто был далёк от игры на гитаре, сказали, что им всё равно, будет она или нет.

В свою очередь, те, кто были к музыке чуть более близки, сказали, что гитара обязательно нужна, но они были в меньшинстве. Было предложено всем скинуться с зарплаты по двадцать пять рублей и купить одну гитару. А тем, кто скидываться не хотел, было сказано, что тогда им запрещено тусоваться рядом и даже просто слушать, как кто-то на ней играет. И добавили:

– Ну вы совсем мудаки, что ли? Где вы ещё такие условия найдёте? За двадцать пять рублей абонемент на все концерты до конца службы! Тащите ваши деньги!

Мы ржали. От такого ультиматума было сложно съехать, и в итоге скинулись обе роты. Собрав через несколько дней деньги, мы их передали заму по воспитательной, которому идея с гитарой очень пришлась по душе, и он согласился съездить и купить её.

После отбоя, лёжа на своих шконарях, мы с Димой продолжили знакомство. Я сказал, что мне понравились его песни, да и вообще как он поёт и играет. Песни других исполнителей он пел так, что казалось, вот сидит в бытовке Цой или Шевчук и поёт специально для нас. Мне было, во-первых, интересно научиться играть самому, а во-вторых, научиться писать музыку на те тексты, которые за время моей службы успел написать брат: он присылал их мне по электронной почте.

Творилась какая-то магия. Представляете? У вас есть какая-то задача, которая для вас невероятно важна. И вы её трепетно вынашиваете, как младенца. Но пока нет никакой возможности для её реализации, и она висит в вашей голове в фоновом режиме, тихо выжидая своего часа. А когда приходит этот час, то происходит взрыв, сравнимый с квантовым. Даже похлеще. Потому что это не какая-то теория на бумаге или иллюстрация в учебнике. Ты наблюдаешь этот взрыв по конкретному поводу внутри собственного сознания. И в этом процессе ты весь расщепляешься на атомы, разлетающиеся по всем возможным траекториям развития событий.

– Димон, бля, у меня есть тексты, которые описывают события вот именно нашей конкретной службы. Тексты крутейшие. Не какие-то там кем-то хуй пойми когда написанные. А прям специальные и максимально свежие. Давай на них придумаем музыку, и тогда их можно будет исполнять хоть всей ротой. Ну если не ротой, то нас самих как минимум будет от этого переть как никогда!

– А что за тексты? Что-то свежее это хорошо, а то устал играть одно и то же.

– Тексты писал брат перед моей отправкой на службу и до сих пор продолжает писать. Он сам служил, и в этих песнях буквально всё, что происходит с нами сейчас. Там про всех нас и про каждого в отдельности.

– А где они? В каком виде?

– В электронном. Завтра распечатаю и принесу.

– Мне завтра на вахту.

– А когда сменишься?

– Через сутки.

– Нет, это слишком долго. Давай так. Я принесу их тебе уже на завтрак. На вахте ты их посмотришь, а когда сменишься, то можно вместе придумать аккорды и попробовать спеть.

– Да, можно.

– Слушай! А если всё получится с музлом, в чём я нисколько не сомневаюсь, то можно же и целый концерт замутить!

– Понятно. Видимо, ты окончательно ёбнулся.

– Да почему же?

– Скажи ещё, что на сцене в нашем клубе?

– В каком ещё клубе? У нас что, есть клуб?

– Ты три раза в день мимо него ходишь на камбуз. Клуб в этом же здании на первом этаже. Но я там никогда не был, и он вроде не работает.

– Охуеть! Я завтра же выясню всё про клуб! Как раз дежурным по части заступает зам по воспитательной работе. Если клуб есть, то это точно его ведомство. Закину удочку, что если вдруг мы подготовим материал, то было бы круто замутить для всех концерт. Бля, да надо вообще отжать у него ключи и репетировать там!

– Тебе, похоже, не мешало бы выспаться.

– Да куда уж спать теперь, когда такие замуты?! Надо думать теперь, как всё организовать и кого ещё вписать в нашу тусовку. Кажется, я знаю пару человек. Завтра им предложу. Так, да, ладно, надо срочно вырубаться, чтобы скорее наступило завтра.

– Ага. Ты ещё дневальному предложи перевести часы вперёд и скомандовать подъем через полчаса.

– А вот это, кстати, было бы неплохо.

Стоит ли говорить, что утром я подорвался до подъёма, быстро оделся и спустился в штаб, не дожидаясь команды дневального. Меня пёрло, и мне было всё равно, если бы кто-то заподозрил что-то неладное в моем раннем появлении в строевой. Я лихорадочно отбирал самые лучшие тексты, сохранённые на компе, печатал их и прикидывал, какими могут получиться новые песни. Спустя некоторое время прокричали команду о переходе роты на камбуз. Распечатав первые пять текстов, я закинул их за пазуху и выскочил из строевой, спеша присоединиться к остальным. На камбузе я встретил Диму и передал ему тексты. Теперь оставалось только ждать, но ждать максимально активно.

Было воскресенье, и в части царила атмосфера полного рассоса, а для желающих была даже возможность поспать после обеда. Меня же дико штырило и было конкретно не до сна. Надо было выяснить, что с клубом и кого можно пригласить для участия в проекте. Я еле дождался появления заместителя по воспитательной работе. Как только он открыл в свой кабинет, я сразу же туда ворвался.

– Товарищ капитан третьего ранга, разрешите обратиться!

– Да, Андрей, говори. Ты чего такой взъерошенный?

– Я тут случайно узнал, что у нас в части есть клуб.

– Да, есть, а что ты хотел?

– Я бы хотел на него взглянуть и прикинуть, можно ли там организовать концерт.

– Какой ещё концерт? Мы ждём артистов?

– Артисты, да, есть. Как раз уже приступили к репетициям.

– О, как интересно. Давай подробнее.

– В общем, мы с ребятами планируем подготовить репертуар из песен, которые ещё никто никогда не слышал, посвящённые конкретно нам и нашей службе. Для того чтобы браться за это дело, нам надо понимать, где мы сможем выступить. И если найдётся место для репетиций получше, чем бытовка в нашей роте, то и подготовиться мы бы смогли более основательно.

– Службе, говоришь, посвящённые? Матерные, значит. Такие я не