Жизнь Степана Бандеры: терроризм, фашизм, геноцид, культ - Гжегож Россолински-Либе

Пятеро оуновцев обменялись между собой «новой» одеждой, чтобы подобрать каждому более подходящую по размеру. Сначала их разместили в изоляторе, в котором не было кроватей. Им пообещали, что, как только они усвоят правила тюремного распорядка, их переведут в нормальные камеры с кроватями и выдадут одежду получше. Однако они получили более качественную одежду и одеяла намного раньше, чем это было предусмотрено тюремным регламентом. Им помог украинский охранник, которого об этом попросил украинский заключенный, сидевший в тюрьме еще с конца Первой мировой. Санитарные условия в тюрьме были крайне плохими: отсутствовал водопровод и туалетная бумага. Кроме зловонного туалета, находившегося в коридоре, в каждой камере была бочка для фекалий и мочи, которую опорожняли только утром. Заключенных, когда они покидали пределы камеры, заставляли ходить с заложенными за спину руками и смотреть при этом себе под ноги, что причиняло им неудобство и выглядело как очевидное унижение. Тюремный подъем сопровождался исполнением религиозной песни польского поэта Франтишека Карпинского «Когда встает утренняя заря» (Кіеdу rаппе wstajq zоrze), звучавшей из уст заключенных. Член ОУН и сокамерник Бандеры Кныш вспоминал, что «досадно было каждое утро слушать это рабское пение»656.

На десятый день изолятор посетил начальник тюрьмы; его сопровождали охранники и охотничья собака. Кныш вспоминал, что начальник обратился к ним с такими словами: «Студенчество и времена, когда вы играли в «героев», закончились раз и навсегда. Теперь вы останетесь в тюрьме до самой смерти. Все зависит от того, как вы будете себя вести. Если будете «правильными» заключенными, я буду относиться к вам как к интеллигентным людям, а не как к обычным злодеям. Если нет, то вас будут бить, бить по морде, а потом карцер, и на этом - конец»657.

Сразу после этого визита Бандеру перевели в камеру, где, кроме Лебедя, не было ни одного члена ОУН. В обычных камерах находилось по 15-20 заключенных, отличавшихся по социальному положению, характеру и интересам. Эти различия и ограниченное жизненное

пространство приводили к конфликтам, а иногда и к дракам658. 25 или 26 апреля 1936 г. Бандеру доставили в Варшаву (в связи с рассмотрением дела в апелляционной инстанции). Он, Лебедь и Климишин все это время находились в тюрьме Павяк (ул. Дзельна, 24/26). 30 апреля рассмотрение апелляции завершилось, но неизвестно, отвезли ли после этого Бандеру обратно в тюрьму Свенты Кшиж, или оставили в тюрьме Павяк. Возможно, его отвезли сразу во Львов, в тюрьму на улице Казимира Великого, в которой он находился во время Львовского процесса659. 2 июля начальник Львовской тюрьмы снова приказал отправить Бандеру в Варшавскую тюрьму Мокотув, поскольку боялся, что Бандера и другие заключенные могут быть освобождены из тюрьмы своими соратниками. На следующий день их снова перевели в тюрьму Свенты Кшиж, где еще в апреле начальник получил указание улучшить меры безопасности и перевести ряд украинских заключенных, которые могут быть связаны с ОУН, в другие тюрьмы660.

В тюрьме Свенты Кшиж Бандера настоял на том, чтобы его вместе с товарищами - Пидгайным, Карпинцем, Качмарским, Лебедем и Климишиным — поместили в камеру №21, где сидели еще трое оуновцев - Григорий Перегиняк, Юрий Батиг и Петр Луциняк. В этой камере им разрешили читать свои книги (у Бандеры был с собой трехтомник Української загальної енциклопедії, ил. 104) и украинские газеты, подписку на которые оформили Бандера и Лебедь. В этой камере также отбывали свое наказание два неграмотных украинца и еще двое, имевшие только начальное образование. Заключенные оуновцы обучали своих сокамерников грамоте и занимались их всесторонним образованием. Климишин проводил занятия по грамматике и литературе, Пидгайный - по математике, физике и химии, а Бандера - по истории и идеологии. Самым способным украинцем, которого обучали Климишин, Пидгайный и Бандера, был Григорий Перегиняк - кузнец из Ст. Угринова. В марте 1935 г. Перегиняк убил Василия Илькова, за что через полгода был приговорен к пожизненному заключению. В тюрьме Перегиняк тесно сблизился с главой Краевой экзекутивы. Уроки истории и идеологии, которые ему преподавал Бандера, по-видимому, оказали на него значительное влияние: в годы Второй мировой он сыграл важную роль в процессе создания УПА на Волыни и в организации этнических чисток польского населения661.

В этой же камере находились заключенные, не принадлежавшие к ОУН, среди которых были и поляки. Один из них, Войцицкий, был информатором. Хотя все в камере об этом знали, никто не брался это обсуждать. Раз в неделю заключенные ели капустняк, суп из квашеной или сырой капусты, популярный в Польше, Украине и ряде других

стран. Однажды, стоя в очереди за супом, Бандера оказался за спиной у Войцицкого. В камере было тихо, внезапно Бандера громко проговорил «капусь», а затем добавил «нячек» (сариs по-польски означает «стукач»)662.

Накануне Рождества 1937 г. Бандеру и других оуновцев посетил священник Осип Кладочный. Впервые за годы своего трехлетнего тюремного заключения они получили возможность исповедоваться. В своих мемуарах Кныш вспоминает, что в каждом из случаев исповедь длилась достаточно долго, в связи с чем можно предположить, что заключенные жили не без греха, или они использовали время, отведенное на исповедь, для обсуждения других вопросов. Кладочный провел в камере и церковную службу. На Рождество оуновским заключенным также разрешили заняться хоровым пением. Хором руководил Бандера, самый талантливый вокалист. Климишин вспоминал Рождество 1937 г. как «необычайно духовное» событие663.

Однако после Рождества заключенных снова развели по разным камерам. Скорее всего, Бандеру и Лебедя перевели в ту камеру, с заключенными которой он ранее пытался установить контакт. Ему удалось это сделать, оставив под унитазом клочок бумаги, о чем он сообщил заключенному из камеры Климишина. Используя этот метод обмена информацией, заключенные ОУН устроили голодовку, которая продолжалась пятнадцать дней. С восьмого дня их начали насильно кормить измельченной едой, проталкивая пищу через трубку, всунутую в нос. К концу голодовки Бандера стал настолько худым и слабым, что во время перемещения по коридору прислонялся к стене. После голодовки оуновцы еще около трех месяцев находились в своей прежней камере, однако затем их рассредоточили по другим камерам и тюрьмам664.

Несмотря на то что в тюрьме Свенты Кшиж были высокие стандарты безопасности, администрация все равно опасалась, что Бандеру попытаются освободить. Руководство тюрьмы истратило значительную сумму средств, чтобы усилить меры безопасности и предотвратить потенциальный побег. Особенно опасался побега начальник тюрьмы. Он