Книжные магазины: большое путешествие от Сеула до Санкт-Петербурга - Онхо Ким

В книгах заключена ценность и смысл всего сущего на Земле и во Вселенной.

Вместе с книгой наша жизнь обретает прекрасное воплощение.

Наша жизнь концентрируется в книжных магазинах, где книги образуют целый лес.

Мы становимся друзьями в «Сунхва Тончхоне», где книги кружатся в танце.

Здесь все вольны говорить обо всем.

«Сунхва Тончхон» – моя площадка для игр.

Площадка, где можно наслаждаться книгами и культурой.

Площадка для тех, кто сделал чтение частью своей ежедневной рутины, а гуманитарные науки и искусство – общим делом.

Мне нравится дружить с людьми, которые посещают «Сунхва Тончхон», и делиться с ними разными историями.

Мне нравится такая повседневная жизнь.

Книги – необходимое и достаточное условие нашей жизни

Завершая «Заметки Ким Онхо о путешествиях по книжным магазинам мира»

В 2000 году было столько шумихи вокруг начала «нового тысячелетия». Сколько анонсировалось программ и проектов, посвященных событиям прошлого тысячелетия, сколько обсуждений планов на новое!

Именно тогда я обратил внимание на ротари-клубы[82] в Великобритании. Они отбирали двести классических произведений Востока и Запада, изданных Everyman’s Library, и рассылали их в четыре тысячи средних школ по всей Великобритании. Серия классики Everyman’s Library моя любимая, и я подумал, что таким образом признавать ценность книг и чтения – это очень по-британски. Вот же она, суть ротари-клубов: через классику дарить молодежи ключ к мудрости и критическому мышлению. В том же году в рамках программы «Новое тысячелетие» во Франции каждый день на протяжении всего года проводились лекции по гуманитарным наукам. Та самая Франция, которая высоко ценит гуманитарные науки.

В том же году ведущие мировые СМИ выбрали самых знаковых деятелей тысячелетия, внесших важный вклад в развитие человеческой цивилизации. Возглавил этот список Иоганн Гутенберг (ок. 1400–1468), который изобрел способ книгопечатания с помощью подвижных металлических литер и в 1450-х годах напечатал таким образом 42-строчную Библию в двух томах. Ведь именно благодаря распространению металлического шрифта началась новая эпоха в истории человечества, когда чтение стало доступно каждому. Книги помогли материализовать не только историю мысли и духовного развития человечества, но и политическую и экономическую демократию.

А что же сделала Южная Корея? Она просто запустила в небо кучу фейерверков, чтобы отпраздновать наступление нового тысячелетия. В тот год не было построено ни одного памятника.

Весной 1997 года я посетил издательство Нанкинского университета вместе с профессором Университета Кёнхи Хан Хёбэком (род. 1959), который тогда работал в Генеральном консульстве Республики Корея в Шанхае. В то время издательство Нанкинского университета занималось изданием масштабной «Серии биографий китайских мыслителей». Я был шокирован, увидев это двухсоттомное собрание. Поэтому мне захотелось лично посетить издательство и поговорить с людьми, которые изучают, рецензируют и комментируют тексты о жизни, историях и идеях не только знакомых всем нам мыслителей, но и неизвестных авторов. В тот период я также работал над выпуском биографий корейских мыслителей, прославивших нашу страну.

«Серия биографий» была национальным проектом, поэтому всем авторам текстов предоставлялся так называемый писательский отпуск. Если же они не успевали закончить работу за отведенный год, то отпуск можно было продлить. Говорили, что в честь завершения подготовки книг к изданию готовилась праздничная встреча с председателем КНР Цзяном Цзэминем (1926–2022), а после выхода книг пройдет масштабное памятное мероприятие в Пекине.

Китай – это страна, в которой издаются такие книги, как «Полное собрание книг по четырем разделам»[83]. Это не просто социалистическая страна, как принято считать, это страна, в которой написание текстов, издательское дело и чтение являются основой нации и народа. Необходимо обратить внимание на политику, в рамках которой разрабатываются и реализуются такие программы. Это было суровое испытание.

Во второй половине 1997 года в Южной Корее разразился Азиатский финансовый кризис[84]. Он обрушился на страну подобно цунами, и мои надежды на перевод и публикацию хотя бы части «Серии биографий» рухнули. Наше издательство тоже оказалось на грани краха, так как все векселя, полученные за продажу книг, оказались неоплаченными и фактически превратились в клочки бумаги. Я отчаянно искал способ выжить.

Издав за последние сорок четыре года более трех тысяч книг, я пришел к убеждению, что написание, создание и чтение книг – это и есть «культурная инфраструктура», которая формирует здоровые жизненные привычки для общества и государства. Без книг и чтения страна и общество не смогут развиваться. Разве можно создать что-либо без силы мысли, которую обретаешь только благодаря книгам? Разве может демократия распространяться без книг? Разве можно без книг построить нравственное и справедливое общество? В XXI веке, в эпоху знаний и информации, книжная культура является необходимым и достаточным условием нашей жизни.

Бывая в Париже, я обязательно заглядываю в Национальную библиотеку Миттерана в квартале Берси: 14 июля 1988 года, в годовщину Дня взятия Бастилии, президент Франсуа Миттеран (1916–1996) объявил о плане реформирования этой библиотеки. Оно завершилось в 1996 году и стало важнейшим событием в контексте демонстрации культурного статуса Франции всему миру. Интеллектуалы и туристы со всего мира приезжают сюда и открывают для себя Францию как страну книг и гуманитарных наук. Центр Помпиду, открывшийся в 1977 году, также представляет собой сложное культурное пространство, в центре которого находится библиотека.

В 2013 году при поддержке издателей и сотрудников библиотек я озвучил идею строительства Сеульского книжного центра на месте бывшего здания Посольства США в районе Сонхён-дон, рядом с дворцом Кёнбоккун. Этот участок площадью более 33 тысяч квадратных метров принадлежит компании «Ханчжин Групп» и является одним из самых важных и значимых мест в столице. Построенный здесь Книжный центр мог бы стать культурным и интеллектуальным проектом, который расскажет миру о Корее и корейском народе, который первым в мире изобрел металлический шрифт.

Я полагал, что правительство должно предоставить «Ханчжин Групп» другой соразмерный участок земли. Разве Национальный музей современного и новейшего искусства Сеула, открывшийся в отреставрированном здании Национального военного столичного госпиталя, не открывает новые возможности для корейской культуры и корейского искусства? Правительство и компания «Ханчжин» планируют в целях развития туризма построить здесь отель, но, по моему мнению, различные культурные и художественные программы в Книжном центре могли бы не только создать гораздо больше рабочих мест, чем отель, но и прямо или косвенно транслировать «высококачественную корейскую культуру и туризм» для людей со всего мира. Мы также обменялись мнениями с издателями и представителями библиотек о том, что здание должно быть малоэтажным, чтобы соответствовать постройкам дворцового комплекса Кёнбоккун. Кроме того, мы обсудили, что если бы основные помещения и объекты центра размещались под землей, а надземная часть была построена по образу традиционного ханока[85], то Книжный центр мог бы стать «Мировым Кванхвамуном[86]».

Однако, к сожалению, наше предложение подверглось жесткой критике со стороны представителей власти. Заместитель министра в правительственном департаменте, отвечающем за библиотечную политику, позвонил мне и спросил: «Кто дал вам право озвучивать подобное мнение?» Затем он добавил: «Кто дал вам право делать политические заявления?»

«Какое же это политическое заявление? Мы как граждане нашей страны просто выражаем свои культурные взгляды. Разве министерство культуры не должно принять их во внимание и выдвинуть на обсуждение?»

От нескольких чиновников мы слышали, что это хорошая идея. Поэтому мы рассчитывали, что представители правительства похвалят нас и скажут: «Спасибо за ваш прекрасный взгляд». Но высокопоставленные государственные деятели «отругали» нас, как мальчишек, чему мы были крайне удивлены.

Однажды в Нью-Йоркской публичной библиотеке на Манхэттене я задался вопросом, может ли в Сеуле появиться такая библиотека. Глядя на ее архитектуру,