Альманах «СовременникЪ» №4(24) 2021 г. (посвященный 800-летию Александра Невского) - Альманах Российский колокол

– Я хочу покататься!

Его усадили на ослика и покатали по саду. Солдаты охотно разговаривали с нами. Мы, видимо, напоминали им их детей. Они расспрашивали нас обо всем, сами рассказывали о Малой земле. По их словам, ослик был героем Малой земли: на нем подвозили боеприпасы и продовольствие, вывозили раненых.

Подразделение имело свою полевую кухню. Нашу семью вдоволь кормили солдатской едой, словно поставили на довольствие. Я впервые за последний год наедался досыта и даже ел впрок.

К сожалению, солдаты скоро ушли на фронт, и с ними зашагал по фронтовым дорогам ослик.

Кузьмич

Через несколько дней после освобождения города от оккупантов к нам зашел Кузьмич. Я сначала не узнал его. До войны ему было около тридцати лет, как и моей маме. Теперь перед нами сидел седой, утомленный, с посеревшим лицом мужчина лет шестидесяти. На нем была серая шинель с солдатскими погонами. Меня это очень удивляло. Я считал, что он, председатель большого колхоза, обязательно должен быть командиром. Мама спросила:

– Почему вы в военной форме?

– Все партизанские отряды влились в регулярную армию.

Он выложил на стол весь свой солдатский сухой паек: булку хлеба, сахар, консервы. Мы сидели за столом и впервые за долгое время пили чай с сахаром вприкуску. В Варваровке он уже побывал и знал подробности трагедии своей семьи.

Прощаясь, он обнял нас и обещал обязательно заехать после победы. Мы долго его ждали, но не дождались. Война распорядилась по-своему.

Последний год войны

После освобождения города от немцев война продолжалась еще два долгих и трудных года. Мы, ребята, хорошо понимали, что на оккупированной территории оставались миллионы наших граждан, поэтому внимательно следили за сообщениями с фронта. Первая радостная весть – салют в честь освобождения города Керчи. Стреляли в каждом дворе, где проживали солдаты. Напуганные жители выскакивали из домов, но, узнав причину стрельбы, присоединялись к общему ликованию. Второй салют был в честь освобождения Севастополя. На улицах был настоящий праздник, в сердца людей вселилась уверенность, что скоро война закончится.

В репродукторе часто звучал голос Левитана: «Наши войска под командованием маршала Жукова (Рокоссовского, Малиновского, Конева и других) освободили город…» От голоса Левитана мурашки пробегали по спине, а сердце наполнялось гордостью за нашу Армию.

Все ребята нашей улицы, в том числе и я, хотели стать офицерами и быть похожими на прославленных маршалов. У нас уже был жизненный опыт, и мы знали, что стране нужна сильная армия, чтобы не допустить новой войны. Мечта многих осуществилась – мы стали офицерами.

По-настоящему радоваться свободе может только человек, который был ее лишен или пережил иго оккупации. Какое это счастье – свобода! Душа поет: можно вернуться к своим любимым увлечениям – собираться с приятелями, как в добрые довоенные годы, на углу нашего квартала, ходить толпой к морю купаться, рыбачить, ловить крабов. Все в трусах и босиком. Другой одежды в теплое время года никто из ребят не признавал. Очень удобно: искупался – и иди куда угодно, не заботясь об одежде. Трусы высохнут по дороге.

Меня отучил ходить в обуви такой случай. Еще до войны загорали мы на галечной отмели. Жинда неожиданно спросил:

– Ты видел морского конька?

– Нет, не видел, – ответил я.

– Пойдем, ребята, покажем ему морского конька.

Мы вчетвером зашли в воду выше колен и осторожно двинулись вдоль берега. Под ногами были скользкие камни, поросшие мягкими зелеными водорослями. Ступать приходилось осторожно, чтобы не поскользнуться и не упасть. На каждом шагу ребята предупреждали меня об опасности. В воде открывался интересный мир, незнакомый мне раньше. Вот у камня притаился крупный ерш. Если на него наступить, нога будет долго болеть от яда в иголках его плавника. Испугавшись нас, вглубь поплыл черный скат величиной с большую сковородку с ручкой. У него на длинном хвосте была видна пила. Меня предупредили, что этой пилой он может до кости распилить ногу, если ударит хвостом. Из водорослей постоянно выскакивали креветки, выплывали рыбы-иглы, убегали боком крабы.

– Конек! Конек стоит! – закричал Вита.

Я осторожно приблизился к нему. Между двумя камнями, поросшими морскими водорослями, не стоял, а висел в воде конек: у него не было ног, чтобы стоять. Голова как у лошади, хвост закручен спиралью. Налюбовавшись коньком, мы вышли из воды и направились к тропе, ведущей по обрывистому берегу наверх. Мои сандалии остались у другого спуска, пришлось за ними возвращаться и догонять ребят. С тех пор я летом не надевал обуви…

Мы ходили купаться с галечной отмели по двум причинам. Во-первых, этот район моря находился в двух кварталах от нашей улицы. Во-вторых, вход на песчаный пляж был платным и находился на другом конце города. Я на песчаном пляже бывал несколько раз с родителями в первые дни по приезде в Анапу. Вход на пляж был через триумфальную арку, построенную после Турецкой войны. Перед аркой стояли две старинные пушки. Скорее всего, это были стволы от пушек, установленные на новые деревянные лафеты. За аркой был парк со множеством клумб, газонов, скульптур и фонтанов. В многочисленных киосках продавали мороженое, газированную воду и разные сладости. Цветов было так много, что от них рябило в глазах. Меня удивили портреты Ленина и Сталина, сделанные из растущей цветной травы. Парк примыкал к пляжу, который тянулся дугой вдоль морского залива на несколько километров. Людей на песке и в воде было так много, что это напоминало растревоженный муравейник. Нам с трудом удавалось найти место, чтобы расположиться всей семьей.

Это было до войны. После освобождения города от немцев мы с Жиндой сходили на песчаный пляж и не узнали город. Улицу Пушкинскую можно было пересечь только через завал обломков от взорванных зданий. В парке – запустение, никаких аттракционов, никаких цветов, пляж был пустынным. Нам расхотелось купаться, и мы побрели по домам.

Огорчение

Каждый новый день был непохож на предыдущий. События следовали одно за другим. Одни приносили радость, другие – огорчения. Некоторые впечатления исчезли из памяти, как дождь в песке, другие запомнились на всю жизнь.

Мне не удалось пригласить Лену на пляж. Вскоре вернулись из эвакуации Стороженко и потребовали, чтобы бабушка с внучками освободили их дом.

По вечерам все соседи собирались на улице: женщины на лавочке судачили, а мы, ребятня, играли поблизости и прислушивались к разговору