Бумажный Вертов / Целлулоидный Маяковский - Александр Алексеевич Пронин

В глазах встает мешок денег наподобие плаката выигрышного займа» (XI, 32). Кстати, денежный вопрос в период создания сценария «Как поживаете?» стоял перед автором действительно остро, о чем, в частности, прямо говорится в письмах и в стихотворении «Разговор с фининспектором о поэзии». По подсчетом Б. Янгфельдта, в то время Маяковский зарабатывал 12 тысяч рублей в год (при среднем заработке рабочего в 900 рублей)[321]; однако эти быстро уходившие богатства давались ему напряженным трудом: сочинением самых разнообразных текстов, выступлениями по всей стране («езжу, как бешеный», писал он Л. Брик 29 ноября 1926 года (XIII, 99)).

Часть вторая

Кадры 3–4, 6, 8.Сидит за чаем свинообразное семейство. Выбритый отец на первом плане. ‹…› У папаши слазят воротники, но зато отрастает борода и шерстка на зажавшей стакан с чаем лапе. ‹…› Оборангутанился на глазах. – Превращение человека в обезьяну дается в перекрестном монтаже с контрастирующими картинами, изображающими комсомольцев, и сопровождается соответствующими надписями: «Мне не нужны стихи» – «Даешь стихи!». Данный фрагмент является, на наш взгляд, прямой иллюстрацией положения Льва Кулешова о монтаже: «В кинематографе средством выражения художественной мысли является ритмическая смена отдельных неподвижных кадров или небольших кусков с выраженным движением» (Кулешов Л. Собр. соч.: В 3 т. М., 1987. Т. 1. С. 63). Л. Кулешов активно занимался теорией кино, публиковал статьи в профессиональных изданиях, и эстетические взгляды режиссера, близкого лефовцам и часто бывавшего в тот период времени в Гендриковом переулке, несомненно, оказали влияние на Маяковского-сценариста.

Кадр 9. Афиша. Бой поэтов: Асеев, Кирсанов, Маяковский, Пастернак. – Такого события в период работы над сценарием не было; вероятно, так, в духе футуристической терминологии («бой», «чистка» и т. д.), был назван Вечер поэтов Лефа, который состоялся в Доме Герцена 8 ноября (см.: Вечерняя Москва. 1926. 8, 11 нояб.).

Кадр 14. «Фабрика без дыма и труб». – Образное определение поэта перекликается с известной строфой из стихотворения Маяковского «Поэт рабочий» (1918):

Я тоже фабрика.

А если без труб,

то, может,

мне

без труб труднее (II, 18).

Кадры 16–23. Из головы начинают вылетать буквы, носясь по комнате ‹…›. – Сцена с эксцентричной игрой буквами и словами обнаруживает очевидную перекличку со стихотворением «Разговор с фининспектором о поэзии» (1926), в котором ярко изображается словесная работа: «Изводишь / единого слова ради / тысячи тонн / словесной руды» (VII, 121). В сценарии этот яркий образ представлен в новой, эксцентричной интерпретации – с учетом воплощения средствами кино и сюжета «Как поживаете?».

Кадр 20. «Как хороши, как свежи были розы» – заглавие и рефрен стихотворения в прозе И. С. Тургенева; строка заимствована Тургеневым из стихотворения И. П. Мятлева «Розы».

«Птичка божия не знает» – строка из поэмы А. С. Пушкина «Цыганы».

Кадр 24. «Левой, левой, левой!» – рефрен стихотворения Маяковского «Левый марш» (II, 23).

Кадры 33–35. Идет по улице, делая огромные перелеты сложенными и недвигающимися ногами. Он выше других головы на две. Прохожие оборачиваются. Относимые ветром полы пальто делают фигуру демонистой. – Синтез эксцентрики и визуальной гиперболизации образа, вызывающий ассоциацию с картиной Б. Кустодиева «Большевик» (1919–1920). Поэт как демон, тринадцатый апостол – характерный для Маяковского-футуриста образ; в данном случае карикатурную «демонистость» поэта можно сравнить с другим ее «костюмным» вариантом, из поэмы «Человек» (1917): «О новом – пойте – Демоне / в американском пиджаке / и блеске желтых ботинок» (I, 258).

Кадр 39. ‹…› Редактор – заветный бюрократ. – В последующих изданиях А. В. Февральский исправил на «газетный бюрократ», однако это исправление, на мой взгляд, неверно, поскольку Маяковский повторил словосочетание «заветный бюрократ» в обеих ранних редакциях и, очевидно, имел в виду сокращение от «ветхозаветный», то есть «старорежимный».

Кадры 40–42. Бывший одного роста редактор уменьшается и уменьшается, становится совсем маленьким. Маяковский наступает на него с рукописью, вырастает до огромных размеров, четырежды превосходя редактора. На редакторском стуле уже сидит крохотная шахматная пешка. – Эпизод в редакции решен в духе киноэксцентрики, усложненной использованием смешанной кадро-съемки. Последнее обстоятельство определяет особую «фигуративную» динамику действия, отличающуюся от чисто натурной (в фильмах Кулешова, фэксов). Главное здесь – телесность, то есть размеры фигур, их сопоставление и трансформации, а не скорость. Прием уменьшения впервые в отечественном кино был использован В. Старевичем в фильме «Ночь перед Рождеством» (1915): черт по приказу Вакулы уменьшается и запрыгивает ему в карман. Технология данного трюка в смешанной кадро-съемке также описана А. Бушкиным.

Кадры 49–50. Редактор увеличивается до огромнейшего роста. Маленький поэтик стоит на стуле; редактор сует ему в руки подписанную бумажку. За редактором радостные орангутанги. – Трактовка образа редактора как «газетного бюрократа» продиктована мотивом непонимания, столкновения высокого и низкого, и это в значительной мере контрастирует с тем, каким видел поэт редактора в стихотворении «Газетный день» (1923). Там он тоже трансформируется, но иначе: от «редактор вплывает барином» до «если встретите человека белее мела, / худющего, / худей, чем газетный лист, / умозаключайте смело: / или редактор / или журналист» (V, 8). Кстати, данное стихотворение также вписывается в фабульную формулу «24 часа из жизни…».

Часть третья

Кадр 3. «Столько работы из‐за куска хлеба». – ср.: «мы / по дням и по ночам / работаем» из написанного той же осенью «Праздника урожая» (1926).

Кадры 5–45. Ломоть подпрыгивает и вскакивает в руку ‹…› Крестьянин устал. – Эффект «обратной съемки», перемотки кадров назад. Данный фрагмент текста является, по существу, точным словесным пересказом эпизода из четвертой части фильма Вертова «Кино-глаз». Там все начинается с надписи, сделанной с помощью кадро-съемки: «Из дневника пионера: …если бы часы в нашем клубе пошли назад, то хлеб вернулся бы в пекарню…». Дальше – бегущие назад часы и надпись «Кино-глаз продолжает мысль пионера», после которой идет обратный ход хлеба до колосьев в поле (32–40 мин.). Маяковский в своем сценарии использует действие практически без изменений, вставив в него лишь кадр с девушкой (40), и, безусловно, это легко читаемое заимствование из знаменитого фильма 1924 года – сознательный прием. Неизвестно, обсуждал ли он его с Вертовым, однако вполне вероятно, что тот был в курсе, и когда Л. Кулешов заметил, что постановка «стоит недорого», то имел в виду и наличие уже «готового» куска. Добавим, что в «Кино-глазе» трюк с «обратной съемкой» используется неоднократно: «бык оживает» из туши, прыгун выскакивает из воды на вышку, лыжник возвращается на гору. И последнее: переосмысленный и короткий вариант метаморфозы с хлебом Вертов дал в картине 1926 года «Шагай, Совет» (из куска – буханка и ряды буханок).

Кадры 39–40. Из-под снопов выпрямляется рожь. По дорожкам сквозь рожь гуляет девушка из отдела происшествий