Бумажный Вертов / Целлулоидный Маяковский - Александр Алексеевич Пронин

91. Проезд Маяковского.

92. Маяковский вваливается в комнату.

93. Маяковский садится на кровать, расшнуровывает ботинки.

94. Маяковский в кровати с книгой.

95. Комната расплывается.

96. Когда-нибудь будет так:

97. Человек диктует в микрофон.

98. Аудитория и люди, слушающие громкоговорители.

99. По гусеничкам и по проволочкам тянутся записки. Темнеет.

100. Темнеет.

101. Чернота.

102. Семейство в поле, дремлющее под зонтиком.

103. Звезды.

104. Маяковский спит.

105. Сон.

106. Из-за моря поднимается солнце.

Конец

[1926]

Комментарии

Киносценарий написан В. В. Маяковским в октябре – декабре 1926 года. При жизни автора в 1927 году была опубликована четвертая часть (Новый Леф. 1927. № 2. С. 25–27), а в феврале 1930 года – полный текст ([Собрание сочинений]. М.; Л., 1930. Т. 6. С. 218–239). Сохранились авторизованная машинописная копия (пролог и части 1–4 [первая редакция]; ГММ), авторизованная машинописная копия (полная [вторая редакция]; ГММ), машинописная копия (полная; РГАЛИ), гранка журнала «Новый Леф» (ГММ); ранние редакции впервые опубликованы: первая в: Маяковский В. В. Кино. М., 1940; вторая в: Маяковский В. В. Полное собрание сочинений. М., 1936. Т. 11.

В настоящем издании печатается текст прижизненного издания по 6-му тому Сочинений, вышедшему в феврале 1930 года.

День в пяти кинодеталях. – В первой редакции был другой подзаголовок: «24 часа из жизни человека». Подобная фабула: 24 часа или день из жизни – и ранее использовалась В. В. Маяковским, в частности в стихотворениях «Прозаседавшиеся» (1922) и «Газетный день» (1923).

Часть первая. – В последующих изданиях кадры 1–33 были выделены как «Пролог» (правка осуществлена А. В. Февральским по первой редакции – XI, 496).

Кадр 10. Кадры 1–6. Идет первый обыкновенный человек, идет второй. (Перемежающийся монтаж, подготовляющий встречу.) – «Перемежающийся монтаж» – перекрестный или параллельный монтаж. Повтор кадров использован как испытанный кинематографический способ создания смыслового параллелизма («Кино-правда», «Кино-глаз» Вертова).

Кадр 19. Рука ударилась об руку, из-под ладоней брызги воды в разные стороны. – Смысловое значение «брызг воды» неясно; возможно, в брызги трансформировались вылетающие из телефона «искры», которые приводит режиссер-мультипликатор А. И. Бушкин в качестве примера «смешанной кадро-съемки»[315].

Кадр 21. Первый меняет неподвижное лицо на улыбку одними губами (тип: Тихоморов). – Маяковский имеет в виду В. Д. Тихомирова, популярного артиста балета Большого театра, известного особым умением улыбаться «одними губами», характерным для балетных танцоров.

Кадр 29. Из одного рта выпрыгивает «К». Сейчас же из второго немедленно возникают слова: «Как поживаете?» – Подобный прием графической визуализации слова использован в мультфильме 1924 года «Китай в огне» производства «Экспериментальной мастерской» ГТК: там изо рта персонажа выскакивают буквы, которые складываются в надпись «Немедленно» (скорее всего, Маяковский был знаком с этой работой, выполненной выпускниками ВХУТЕМАса). Кстати, такой же прием мы видим в четвертой части сценария В. Маяковского «Позабудь про камин»: «218. ‹…› Из рупора надпись: „Человек!“» (XI, 202). Характерно, что тот же кинематографический трюк мы обнаруживаем в стихотворении 1926 года «Разговор с фининспектором о поэзии»: «Тянет, / как фокусник, / строчку изо рта» (VII, 122).

Часть первая

Кадр 33. ‹…› Кофейник превращается в кошку. Кошка играет клубком ниток, из клубка нити тянутся указательными зигзагами со стрелками ко лбу спящего Маяковского (он постепенно проступает контуром). – Зооморфные экранные метаморфозы живо интересовали Маяковского, особенно ему нравился момент в фильме «Золотая лихорадка», когда герой Чарли Чаплина превращается в курицу. По смыслу рисованная мультипликационная сценка – сон героя и одновременно символ обыкновенного утра, а зигзаги со стрелками, очевидно, «молнии», сигналы к пробуждению.

Кадр 34. Кровать. В кровати Маяковский. Фон за кроватью превращается в море. – Образ моря является символом животворной стихии, им замыкается композиционное кольцо сценария в кадре 106 пятой части («обрамляющий фильм образ предрассветного моря»[316], по Р. Якобсону). Характерно, что взаимодействие мотивов сна и воды (реки Невы) играет существенную роль и в сюжете поэмы «Про это» (1923).

Кадр 35. Море. Из-за горизонта кружок солнца. – Здесь непосредственная перекличка с текстом сценария «Слон и спичка», написанного в августе 1926 года: «Рисованное плакатное солнце, от которого линейкой расходятся лучики» (XI, 39). Если учесть хронологическую близость текстов, с определенной долей условности можно считать это автоцитатой.

Кадр 63. Стрелки минутная и секундная почти прижаты к верхнему и нижнему веку. Стрелки раскрываются, растопыривая глаз. (Во всех действиях часов часы должны быть даны самые реальные, и только в момент работы стрелок слабо стушевывается циферблат.) – Карманные часы являются действующим лицом «Как поживаете?», они появляются в 1-й, 2-й и 4-й частях сценария (в третьей идет обратный отсчет времени, в пятой его отмеряют телефонные звонки). «Рабочим» элементом часов как экранного образа становятся стрелки, которые здесь «растопыривают глаза», «впиваются в живот» (кадр 68 во 2-й части), «указывают» разойтись в разные стороны (кадры 98–101 в 4-й части). Отметим, что ход часов обыгрывается в картинах того времени постоянно; из близких Маяковскому по духу режиссеров это делали Вертов в своем «Кино-глазе» («время – назад»), а также Г. Козинцев и Л. Трауберг в «Чертовом колесе» («центробежная сила времени»).

Кадр 65. Щелка. Комната Маяковского. Изо рта выскакивают буквы: «Газету!» – см. комментарий к кадру 29 «Пролога».

Кадр 72. Газетчик дает кухарке несколько газетин. – Неологизм «газетина», изобретенный Маяковским, использовался в поэме «Про это» (1923): «ругней за газетиной взвейся газетина» (IV, 176), а также в стихотворении того же года «О „фиасках“, „апогеях“ и других неведомых вещах»: «читают, газетиной вея» (IV, 65).

Кадр 74. Около газетчика останавливаются два комсомольца. Берут газету. Быстренько пробегают глазами, ища короткие строчки стихов. Разводят руками. «Опять без стихов. Сухая газета». – Эта короткая сценка задает один из важнейших смысловых мотивов сценария: «жизнь без поэзии превращается в быт». Маяковский настаивал на том, что газеты должны печатать стихи, сам регулярно печатался на литературных страницах и в поэтических рубриках «Известий», «Комсомольской правды», «Огонька» и других газет и журналов[317].

Кадр 81. Улица в перспективе. Трамвайные рельсы на аппарат. В глубине показывается катящийся на аппарат земной шар – глобус, быстро увеличивающийся. – В построении кадра заметно влияние А. Родченко и Вертова, причем у последнего визуальная игра объектива камеры с рельсами (съемка под разными ракурсами, в движении, смена планов и т. п.) является постоянным элементом действия («Кино-глаз», «Шагай, Совет»). Отметим, что в эстетике авангардного пространства рельсовый путь противопоставлялся традиционно русскому «пути-дороге», а также свободе авиации: «воздух – сплошные рельсы» (V, 78). Железная геометрия, строгость, заданность – это верное направление прогресса, и у Маяковского мир может «катиться на аппарат» только по рельсам. Кстати, обратный пространственный прием использования образа глобуса – уменьшение – мы наблюдаем в поэме 1922 года «Люблю»: «Землю возьмут, обкорнав, / ободрав ее – / учат. / И вся она – с крохотный глобус» (IV, 88). Мультипликационный (с прямым