Калиакрия - Владимир Виленович Шигин

Ответным огнем пушку снесли, а прислугу разогнали. Ворвались в порт. У причала судно с пенкой и лесом, хотели призом забрать, но сбежавшая команда успела все переломать, пришлось сжечь. Потом абордажные команды на шлюпках высадились на берег. Впереди всех неутомимых Сенявин, в руках шпага с вензелем екатерининским. Десант кинулся к огромному складу с припасами очаковскими, но с наскока взять не удалось. Запершиеся в огромном складе-сарае турки открыли яростный огонь. Сенявин придержал матросов:

– Нам глупой крови не надо!

По его сигналу с судов по магазину пальнули брандскугелями. Несколько точных выстрелов и огромный склад объяло пламенем. Через двери и окна оттуда выбирались турки и разбегались во все стороны.

– Пусть бегут! – махнул шпагой генеральс-адъютант. – Что с них взять то, с погорельцев!

Это был первый случай русского десанта в глубине турецкой территории после казачьих походов XVII века.

Однако главной цели своего плавания – транспортного каравана в Бонне не оказалось.

– Ладно, – хмыкнул Сенявин, – Поищем дальше!

Эскадра взяла курс вдоль побережья на восток. На рассвете 25 сентября, встав на шпринг, Сенявин атаковал сразу четыре неприятельских судна, стоящих под берегом возле города Керасунды (ныне Гиресун).

На пути лежал порт Геренсида (нынешний Гиресун), его прикрывал с берега небольшой островок, а за ним на якорях стояли четыре турецких парусника. Корсары вошли в гавань и бросили якоря. С наступлением темноты корсары спустили барказы и подошли к берегу. Но турки их заметили и открыли сильный ружейный и артиллерийский огонь (в порту оказалась трехорудийная батарея). Высадить десант не удалось, и барказы вынуждены были вернуться к кораблям. Утром корабли подняли паруса и двинулись к батарее. Стали на якоря, завели шпринты-180 и открыли огонь. Батарею вскоре уничтожили. Тогда снова спустили барказы и отправились к турецким судам, стоявшим на мелководье. Одно судно было удачно абордировано, на трех других абордаж не удался, экипажам удалось отбиться. Тогда корсары обстреляли суда из пушек и потопили. Корсары перегрузили с захваченного судна провиант и 300 пудов пороху (около пяти тонн) на свои корабли, турецкое же судно сожгли. Корсары в этом сражении понесли потери – 9 человек убитыми и 13 ранеными. Генеральс-адъютант Сенявин поздравил отличившихся в бою командиров четырех судов его отряда: капитана (армейского) Ганале, мичмана Аркулова и прапорщиков Марингопуло и Николая Вальяно.

Весь день и ночь отряд провел у вражеского побережья, а 26 сентября вышел в море и взял курс на Севастополь. 29 сентября на рассвете отряд взял большое турецкое судно с ценным грузом – солью. Судно решили доставить в Севастополь, для чего послали на борт призовую партию в 12 человек. Но 3 октября во время шторма турецкий корабль был сильно поврежден, и его пришлось затопить Скоро ошарашенный Абдул Меджид получил извещение от Анатолийского сераскира: «На азиатском берегу повсюду почти все суда сожжены россиянами и сколь скоро появятся они… жители высылают им провизии и проч., и проч., только чтоб по городу не стреляли».

Закончив погром у турецких берегов, эскадра Сенявина без потерь вернулась в Севастополь, «привезя довольно взятого богатства».

Потемкин действиями своего адъютанта остался доволен. В своем донесении на высочайшее имя он писал о Сенявине: «Исполнив с успехом возложенное на него дело, разнесши страх по берегам Анатольским, сделав довольные поражения неприятелю, истребив многие суда его, положив ему препону в перевозе войск и возвратясь с пленными и знатною добычею».

17 октября 1788 года Потемкин писал Екатерине: «Мой Сенявин много навел страху на анатолийских берегах. Позвольте дать ему крест Георгиевский 4 степени. У меня есть лишние».

* * *

Между тем осада Очакова продолжалась. 10 октября с батарей и гребной флотилии по крепости был открыт сильный огонь, чтобы пробить пролом в стене, выходящей к берегу. Однако внезапно начавшаяся буря заставила гребные суда уйти в лиман и замысел сорвался. С крепостных верков было удобно палить по кувыркающимся в штормовых волнах беззащитным судам. Одна из бомб разорвала в клочья галеру. Погиб капитан 2 ранга Киленин и три десятка матросов. А затем полыхнуло в самом Очакове. Удачная бомба подожгла большой магазин с продовольствием.

21 октября Эски-Гассан, пользуясь уходом нашей флотилии, сумел отправить к Очакову несколько судов, доставивших полторы тысячи янычар. Увы, случившееся на следующий день безветрие не позволило прорвавшимся судам выйти в обратный путь. Все они были уничтожены нашей подошедшей гребной флотилией. Одновременно началась и бомбардировка крепости, приведшая к большим разрушениям и пожарам.

Наконец, 4 ноября турецкий флот, окутавшись облаками парусов, неожиданно скрылся за горизонтом.

– Куда это понесло старого Гассана? – недоумевали наши.

К радости капитанов и грусти Эски-Гассана, султан сменил гнев на милость и разрешил флоту возвращаться на зимовку в Константинополь.

А через неделю к Очакову наконец-то подошел со своими кораблями Войнович, увы, уже слишком поздно.

Уход турецкого флота лишило Березань его главной защиты.

– Теперь надо и островом заняться, а то он у меня, как бельмо на глазу! – решил светлейший и велел звать к себе верных запорожцев.

Явился Полковник Антон Головатый со товарищи.

– Вот что братцы, сделайте мне милость, отбейте у турок Березань! – Не журысь Грицко, отобьем! – поклонились светлейшему казаки, да так, что сивые оселедцы свесились до полу.

Еще задолго до войны князь записался в ряды запорожского войска и по старой традиции получил там казачье имя – Грицко Нечеса, из-за своей кудлатой головы.

Сказано, сделано! Под покровом ночи запорожцы на своих утлых «дубках» подошли к острову и, выбравшись на берег, как были в мокрых шароварах, с гиком кинулись на палившую в них батарею. Впереди всех иных отважный запорожец Мартын Чепижко. Турки от пушек бежали. Тогда казаки развернули пушки по березанской крепостице. Со стен в ответ ударили картечами.

Поддерживая казаков, к острову подошли фрегаты, а за ними и канонерские лодки бригадира де Рибаса. Увидев такие силы, осажденные почли за лучшее выкинуть белый флаг.

Из воспоминаний переводчика канцелярии светлейшего Цебрикова: «7-го ноября. Подъехавшие близко две лодки запорожские к Березани востерпели довольно сильный огонь от турков, на оном островку, для защиты оставшихся, как с пушек, так и с ружей; взяли в скорости оный остров. Турки, правда, мало защищались и отдались на произвол фельдмаршала князя Потемкина Таврического. При сем случае турков убито 30 человек и с нашей стороны запорожцев 6 человек. Все сие действие происходило в глазах великого числа зрителей, стоявших по-над берегом. Часу в 12-м утра же приехали две лодки с тремя турками, кои вручили нам свое знамя. Сия турки говорили,