Первое ракетное соединение нашей страны - Сергей Леонидович Зубович

командира 2-го огневого взвода, но произошли какие-то кадровые перемещения, и меня назначили командиром 1-го огневого взвода – старшим офицером батареи. Поэтому выход в позиционный район, установка орудий, привязка к местности, построение веера, установка точек наводки (дневной и ночной), отрывка ровиков для боеприпасов и организация охраны входили в мои обязанности. Было непросто: я впервые выполнял все эти мероприятия, но посредник посчитал, что я справился с поставленной задачей. Работа старшего офицера батареи осложнялась тем, что вводились новые правила стрельбы. Основным отличием было то, что изменялись обязательные артиллерийские «вилки» (большая – 800 м, малая – 400 м). А можно было вести пристрелку, корректируя стрельбу на любые расстояния в метрах. Из-за этого было несколько курьёзных случаев.

Кроме выполнения задач боевой подготовки на полигоне, проводились и различные состязания. Все офицеры-артиллеристы имели удостоверения водителей, поэтому часто практиковались соревнования, кто проедет большее расстояние с одним стаканом бензина в баке.

А вот выезд на Тоцкий полигон в 1959 году закончился неожиданно. В конце июля пришла команда срочно грузиться и возвращаться в Белебей. Далее события развивались ещё удивительнее. Прибыв на станцию разгрузки (в 12 километрах от Белебея), командир полка получает приказ всех водителей срочно доставить в Белебей. После прибытия в Белебей они были сразу же отправлены на целину. Поэтому орудия после разгрузки доставляли офицеры в качестве водителей автомобилей. После полной разгрузки эшелона и прибытия в расположение мы узнали, что корпус (в том числе и наш полк) подлежит расформированию. В полк приехали «покупатели», и офицеров по очереди вызывали на беседу. Взводные выходили после беседы, пожимали плечами и говорили, что они назначаются старшими техниками и переводятся в часть в Хмельницк. Поскольку понятие «старший техник» в артиллерии не существует, то было не понятно, в каких частях они будут служить. Подошла и моя очередь. Мне сказали, что я направляюсь в г. Гвардейск в в/ч 41203 секретарём комсомольской организации полка. Но что такое Гвардейск и где он? Только один майор Гавлин, начальник разведки полка, сказал, что он знает, где Гвардейск, и указал его на карте. Приезжаю в Гвардейск, в комендатуре узнаю адрес части. И 20 сентября 1959 года прохожу проходную в в/ч 41203, представляюсь командиру полка подполковнику Спрыскову Борису Михайловичу. Только тут узнаю, что я попал в ракетную часть. Представляюсь замполиту полка подполковнику Мельникову. Проводят в кабинет, где будет моё рабочее место. В этом же кабинете секретарь парткома – подполковник Матросов. Подполковник Мельников отправляет меня в Знаменск (там тогда находился штаб дивизии) к начальнику политотдела дивизии. Не без приключений попадаю в Знаменск, представляюсь начальнику политотдела. Беседа длилась около получаса. Начальник политотдела расспросил меня о моей предыдущей службе. Коротко его проинформировал о том, чем занимался в Белебеевском полку. Беседа закончилась фразой: «Ну что ж, вы мне подходите. Приступайте к работе». Я был несколько в недоумении, ведь приказ о моём назначении был из Москвы. И только через 18 лет я понял смысл фразы «Приступайте к работе». Оказывается, по сведениям начальника политотдела, я должен был ехать в Укмерге (там располагался ракетный полк, который относился тогда к нашей дивизии) секретарём на дивизион, а в Гвардейск должен был прибыть секретарь комсомольской организации мотострелкового полка, который располагался в Алкино (под Уфой). Мы с ним не раз встречались в Уфе на различных мероприятиях. И только тогда, когда он пришёл в нашу дивизию на должность помощника начальника политотдела по комсомольской работе (в это время я уже служил в штабе дивизии), всё разъяснилось. Итак, я секретарь комсомольской организации ракетного полка, не знающий ни устройства ракеты, ни технологии подготовки её к пуску. Как же мне разговаривать с людьми?

В полку было очень много молодых офицеров. Жили в общежитии, по 5–6 человек в комнате. Естественно, все они были разные по характеру, по-разному относились к службе. Но когда ложились спать, они начинали наизусть проигрывать одиннадцатилистовку, и если один ошибался, то остальные ехидничали. Они были специалистами и гордились этим. При разборе комплексных занятий даже терминология для меня была непонятна, не говоря уже о смысле выполняемых операций. И мне пришлось расспрашивать офицеров об устройстве ракеты, о технологии подготовки ракеты к пуску, об агрегатах и приборах, которые использовались при работе. И уже месяца через два у меня исчезло чувство дискомфорта.

К нам приезжали политработники из Москвы. Это были офицеры уже в годах, некоторые были участниками войны. Проверяли, как проводятся мероприятия, листали протоколы собраний и часто упрекали в том, что на комсомольских собраниях не присутствуют офицеры. Начинаем доказывать, что это не так. Вот, в протоколах указано, что присутствуют начальники отделений. Возражают: «Ну, начальники отделений – это же сержанты, а где офицеры?» Приходилось объяснять, что начальник отделения – это капитан. А я уже был избавлен от подобных ситуаций.

В феврале месяце 1960 года проводилась дивизионная комсомольская конференция. На конференции присутствовали начальник штаба подполковник Безук, главный инженер подполковник Малиновский и только что прибывший новый начальник политотдела подполковник Чевельча. Меня избрали председателем. Разговор в основном шёл о ходе формирования новых полков, их комплектации и обучении личного состава. Но после конференции начальник политотдела подполковник Чевельча обвинил меня в нарушении демократии, так как при голосовании резолюции конференции я не спросил, кто воздержался.

В феврале 1960 года в полку была большая комиссия из Москвы: председатель Верховного Совета СССР Брежнев Л. И., секретарь ЦК КПСС Устинов Д. Ф., министр обороны маршал Советского Союза Малиновский Р. Я., главком РВСН главный маршал артиллерии Неделин М. И., главные конструкторы Бармин П. П. и Янгель М. К. и ещё ряд специалистов – всего около 40 человек. Для них было проведено комплексное занятие. Батареей командовал капитан Никольский Г. Н. Всё это ещё раз подчёркивало, какую важную роль для страны играет новый вид вооружённых сил – РВСН, и какая огромная ответственность ложится на личный состав нашего полка. Серьёзную угрозу, которую представляли ракетные войска для Запада, наглядно подтвердил тот факт, что, когда в ноябре 1961 года командиру полка подполковнику Спрыскову было присвоено звание полковника, шведское радио объявило: «Поздравляем командира ракетной базы Спрыскова Бориса Михайловича с присвоением чина полковника».

В сложных условиях, когда постоянно приходилось осваивать технику, когда ещё не было нормальных бытовых условий для личного состава, всё же находилось время и для спорта, и для художественной самодеятельности. Конечно, это и волейбол, и футбол, был организован фехтовальный кружок в полку, и мы участвовали в дивизионных соревнованиях по фехтованию. Сборная команда выезжала в Ригу на окружные соревнования. Не забывалась и лёгкая атлетика. Я стал чемпионом дивизии по спортивной ходьбе на 10 км, но только потому, что мой визави сошёл с дистанции на пятом километре.

Но вот где-то в начале февраля 1961 года меня вызывает подполковник Мельников и говорит, что начальника клуба, капитана Лебедева, переводят в другую часть, и мне предлагают должность начальника клуба. Я согласился. Надо отметить, что капитан Лебедев до этого служил в полку в г. Белебее, который потом был передислоцирован в Тоцкое. Получилось, что я не только по службе иду по его следам, но и получил его квартиру. До этого мы с женой жили на частной квартире. С должностью начальника клуба я освоился довольно быстро. В мои обязанности входило пропаганда и агитация, почтовое обслуживание полка, демонстрация кинофильмов и художественная самодеятельность. В отношении пропаганды и агитации всё обстояло великолепно. Пропагандист полка капитан Майборода Фёдор Данилович – человек эрудированный, с хорошо поставленной речью. К лекциям и докладам он готовился, исходя из аудитории, перед которой он должен был выступать. Лекции всегда были очень содержательны, присутствовал и юмор, и иногда излишняя резкость. За эту резкость его даже вызывали на армейскую парткомиссию.

А вот с демонстрацией кинофильмов вначале были определённые трудности. Дело в том, что в части не было клуба. В качестве клуба использовалось одно большое помещение на третьем этаже казармы. Поэтому фильмы демонстрировались несколько раз поочерёдно. Но каждый хотел попасть в зал пораньше, поэтому зал набивался битком, и из-за этого иногда возникали эксцессы. Но потом решили наш великолепный спортзал дооборудовать: поставить сцену и кинобудку. Для обсуждения этого вопроса собрали заинтересованных офицеров. Обсуждение вёл начальник штаба подполковник Фальков Сергей Корнеевич. При обсуждении оборудования сцены я сказал, что нужно предусмотреть уборные, на что подполковник Фальков сказал, что уборные там не предусмотрены и нет канализации. Пришлось объяснять, что это гримуборные, в которых артисты готовятся к выступлению. После этого переоборудования проблемы с демонстрацией кинофильмов исчезли.

Много времени уделялось художественной самодеятельности. Поскольку штаб полка и штаб дивизии уже располагались в одном городке, то объединились ресурсы дивизии и полка. Так, в дивизии был